Главное

Родился 13 апреля 1870 г. в Таганроге. Отец — коллежский асессор Николай Перестиани, ветеран Крымской войны — служил на таможне и в таганрогском отделении госбанка. Мать — актриса Анна Солодухина (по сцене Александрова). Звучная фамилия отца, напоминающая грузинскую, на самом деле принадлежала предку — итальянцу, осевшему в России в 1789 г. Сильнейшим впечатлением детства Ивана стала опера «Волшебный стрелок» Вебера, на которой он побывал в девятилетнем возрасте, и которая пробудила в нем мечту о «другой» жизни.

По свидетельству самого И.Н. Перестиани, с четырнадцатилетнего возраста подростку «пришлось узнать вкус своего хлеба»^[1]. Окончив гимназию, он поступил в Горное училище, но уже в шестнадцать лет стал актером Таганрогского драматического театра. Юный актер выбрал загадочный, как ему казалось, псевдоним — Иван Неведомов.

Сценическое имя, кроме того, отражало стремление своего обладателя ко всему «неведомому», новому, неиспытанному. Полный желания увидеть мир, Перестиани, поработав недолго в родном городе, отправляется странствовать по России. Ему хотелось найти «свою», идеальную театральную сцену. В поисках прошло тридцать лет. Но если идеальная сцена, возможно, и не нашлась, то эти годы не прошли даром: он получил большой театральный опыт — актерский и режиссерский. «Иван Неведомов» побывал во всех театральных городах юга России, пятнадцать лет провел на Дальнем Востоке, работал в Грузии и на Северном Кавказе, в Петербурге, совершил несколько поездок за границу для знакомства с новыми направлениями в искусстве. «Бродяжничество у меня в крови. Мне было вначале, когда война закрыла наши границы, невыносимо тяжело. Особенно весной, когда меня тянуло вдаль... В былое время, кончая сезон, имея несколько сторублевых в кармане, я без раздумья уезжал за границу»^[2], - писал Перестиани.

К 1916 г. Перестиани оказался в Москве. Его режиссерская работа в театре «Аквариум» привлекла внимание К.С. Станиславского, который пригласил Перестиани во МХАТ. Сорокапятилетний режиссер с благодарностью отказался: к этому времени он был уже страстно увлечен кино. Случайное посещение кинофабрики Ханжонкова весной 1916 г. произвело на него огромное впечатление. А режиссеры Е. Бауэр и А. Ханжонкова сразу же обратили внимание на нового знакомого, увидев в нем будущего киноактера. Заняться в сорок пять лет абсолютно новым делом — риск, для которого нужна смелость, но именно это и было абсолютно «в духе» Перестиани. 16 февраля 1916 г. он впервые — и успешно — прошел кинопробы у Е. Бауэра.

Режиссеры охотно приглашали его сниматься: только за один 1916 г. Перестиани сыграл в тринадцати картинах. Больше всего он работал у Е. Бауэра (среди фильмов — «Ямщик, не гони лошадей», «О, если бы я мог выразить в звуках», «Человеческие бездны», «Сказка синего моря», «Умирающий лебедь», «Три жизни», «Возмездие», «Смерч любовный» и другие). «Ямщик...» (1916) «имел совершенно исключительный успех у зрителей, вызвал несколько повторений, а самого Перестиани сразу же выдвинул в число наиболее знаменитых и всеми признанных актеров кино»^[3]. В фильме «Жизнь за жизнь» Перестиани снялся вместе с Верой Холодной. Годы спустя он вспоминал, как поразила его атмосфера работы в кино. «Меня ошеломило отношение актеров... ‹…›  дружелюбие в производстве было таким светлым и чарующим, что я буквально не верил глазам и ушам. В кино моего времени атмосфера была иной, чем в театре. Кристально чистой...»^[4].

Одновременно со съемками в кино он начал работать в качестве сценариста и режиссера-постановщика. «Перестиани был режиссером очень строгого вкуса. Он никогда не гнался за дешевым успехом. Большая театральная культура и хорошее знание возможностей „светописи“, почерпнутые им у Бауэра, отличали уже первые его самостоятельные постановки»^[5].

Захваченный революционным настроем 1917 года, Перестиани написал сценарий для фильма Е. Бауэра «Революционер», имевшего большой успех. Однако происходившее в стране постепенно сводило на нет надежды на прекрасное будущее, порождало разочарование. К тому же кинопроизводство неизбежно сворачивалось. Но даже тогда режиссер отказался от заманчивого предложения, связанного с отъездом из России. «Тягостно, страшно... И тем не менее я не задумываясь наотрез отказался от предложения ‹…›  встретиться ‹…›  с атташе прибывшего в Москву первого германского посла Мирбаха по поводу приглашения на работу в концерн „Эфа“... Не стал я говорить и с представителем Шведского акционерного общества кинопромышленности, питавшего большую симпатию к исполнителям фирмы „Ханжонков и Ко“»^[6].

Перестиани сделал несколько агитационных лент (среди них — «Отец и сын» о призыве в Красную Армию), поработал в Госкиношколе под руководством В. Гардина, но все изменило приглашение в Тифлис. Перестиани согласился, тем более что снимать художественные фильмы в Москве было уже немыслимо: вся пленка шла на кинохронику.

В 1921 г. Перестиани, переехав в Грузию, вместе с режиссером А. Никедзе снял историческую ленту «Арсен Джорджиашвили» («Убийство генерала Грязнова») по собственному сценарию (совместно с Ш. Дадиани). Кроме того, что это был, по сути, первый в истории грузинский фильм с грузинскими актерами, «„Арсен Джорджиашвили“ был первым историко-революционным фильмом, в котором впервые зритель увидел на экране революцию крупным планом, а не за кадром ‹…› . Главным героем фильма выступал революционер, к тому же историческая личность»^[7]. То была первая серьезная попытка грузинского кинематографа осмыслить тему революции, хорошо воспринятая зрителями и критикой. «Сурамская крепость», снятая в 1922 г., тоже имела успех.

Но настоящим прорывом для режиссера оказалась первая советская приключенческая лента «Красные дьяволята» по книге П. Бляхина. История троих подростков — Миши, его сестры Дуняши и их темнокожего друга Тома Джексона, бесстрашно сражавшихся с бандой Махно, стала культовой для нескольких поколений кинозрителей. Ни один отечественный фильм не имел до тех пор такого всенародного признания. «Седой Перестиани оказался сверстником и соперником наших молодых левых кино-мастеров, и их единомышленником. Он понял и доказал, что идеологическое обновление кино (новый героическо-приключенческий репертуар) не мыслимо в старых формах»^[8], - писала критика. «Красные дьяволята» олицетворяли для зрителей тех лет самое привлекательное, что было в революционной мифологии — порыв к свободе, к окончательной «победе добра над злом», о чем так тоскует человеческое сердце. И зрители безоговорочно поверили авторам фильма. Кроме того, фильм стал ответом на давно уже сформировавшуюся потребность публики в отечественном кинобоевике. «Режиссура словно приглашала на роль „дьяволят“ будущих зрителей. Перестиани, ценивший импровизационную неподготовленность исполнителей, подавая молодых артистов как „добровольцев из публики“. Они формировали авангард, предназначенный стать гордостью и упоением зала, его передовым отрядом, прорвавшимся на экран»^[9].

После окончания «Красных дьяволят» Перестиани приступил к съемкам сразу двух фильмов: «Три жизни» и «Дело Тариэла Мклавадзе» с известной грузинской актрисой Нато Вачнадзе. Достоверность картин, снятые на грузинском материале, по свидетельству актрисы, была обусловлена глубоким интересом режиссера к подлинному грузинскому быту. «Я считаю „Три жизни“ лучшей своей картиной»^[10], - писал режиссер. Действительно, «Три жизни» получился фильмом о времени, где при этом режиссер совершенно свободно говорит о личной, собственной, сокровенной жизни человека. Критики, несмотря на отсутствие в картине «политической» окраски, отмечали ее важное значение для развития советского реалистического кино.

В дальнейшем Перестиани одним из первых в советском кинематографе попытался снять сиквел полюбившейся зрителям истории. В 1926 г. выходят фильмы «Савур-могила», «Преступление княжны Ширванской», «Наказание княжны Ширванской» и «Илан-Дилли» — продолжение «Красных дьяволят». По неизвестной причине Перестиани отказался от написанного Бляхиным продолжения, где юные герои попадают в белый Крым с разведывательной миссией (эта фабула перешла к «наследникам» «Дьяволят» — «Неуловимым»). И если «Савур-могилу» еще ожидал некий полууспех, то дальнейшие приключения «дьяволят», абсолютно оторванные от реальности, признания зрителей не получили.

В 1929 г. Перестиани был приглашен на Одесскую киностудию ВУФКУ. Он ставит бытовую драму «Сплетня» (1928) и в 1929 г. переходит на студию «Арменкино», где снимает несколько фильмов. Однако с начала тридцатых годов он постепенно отходит от кино, объясняя это тем, что с приходом звука и «театральности» оно лишается своеобразия. Вероятно, он чувствовал и то, что эпоха великих экспериментов в советском кинематографе подошла к концу. «Я постепенно стал отходить от специальности, продолжая в заботе о хлебе насущном быть то консультантом, то актером, то мастером диалогов, то сценаристом. Причем все это в тяжелом и угнетенном положении. Эта часть моей жизни кошмарна. Я всячески боролся против апатии, и шел на все ради куска хлеба и ради избавления от гнетущих мыслей»^[11], - признавался режиссер. С 1932 года Перестиани — актёр и преподаватель Тбилисского театрального института и Школы киноактёра при Тбилисской киностудии, консультант сценарного отдела. С начала тридцатых по конец сороковых он снимался в фильмах своих учеников на Ереванской и Тбилисской киностудиях.

В 1949 г. И.Н. Перестиани был удостоен звания народного артиста Грузинской ССР.

«На душе царит примирение... Да... были... творили... и уходим навсегда... Горькой была моя юность, но старость окрашена теплой заботой и любовью. ‹…›  ...жизнь прожита безупречно честно. Пусть подтвердят это те, кому я вполне бескорыстно помог и словом, и делом, облегчая их путь на благо моего искусства... Это судьба... Кто смеет на нее роптать?»

Иван Николаевич Перестиани умер 14 мая 1959 г. в Москве.

В 1962 г. в издательстве «Искусство» вышла книга его мемуаров.

Анна Смертина