Иван Николаевич Перестиани — один из старейших работников советской кинематографии — связал свою творческую судьбу с искусством кино еще при его зарождении.

Как большинство киноактеров Перестиани пришел в кинематографию из театра, начав свою сценическую деятельность в конце 80-х годов прошлого столетия в Таганроге, в товариществе драматических артистов.

В течение тридцатилетней работы в театре актеру—впоследствии режиссеру Неведомову (театральный псевдоним И. Н. Перестиани) — пришлось сыграть не один десяток ролей и поставить большое количество пьес, так как в дореволюционном репертуаре пьесы, ставившиеся несколько сезонов подряд, насчитывались единицами.

В поволжских городах и Сибири, в Петербурге и на Дальнем Востоке, в Москве и провинциальных городах средней полосы России, — где только не побывал Перестиани!

Свои интересные «Воспоминания 1905–1917 гг.» И. Н. Перестиани начннает со времени появления
в России первого кинематографа:

«По-видимому, это было в 1905 году. В Московском театре Омона шло какое-то нелепое обозрение. В заключение была объявлена новинка — сеанс „живой фотографии“. Теперь об этом смешно рассказывать. Но когда впервые перед неискушенными глазами на полотне закачался „живой корабль“ впечатление было огромное»...

Спустя несколько лет Перестиани посетил Париж и оказался свидетелем киносъемки, происходнвшей на одном из многочисленных бульваров столицы Франции.

Кинематограф, заинтересовавший его еще в Москве, увлек будущего режиссера. Однако трудно было расстаться с театром, где работал в это время Иван Николаевич, и потому понятно было то волнение, которое испытал он, впервые перешагнув порог кинофабрики Ханжонкова в Москве весною 1916 года. Встретившись там с известным в то время режиссером Е. Ф. Бауэром, Перестиани выступил в картине «Ямщик, не гони лошадей». Успех, выпавший на долю артиста, определил его дальнейшую судьбу.

Не нужно забывать, что никакой школы мастерства киноактера в те дни не было. В погоне за наживой кинопромышленники ставили пошлые картины, в которых показывались загадочные женщины, всевозможные обольщения, буйные страсти и неизбежные дуэли.

«Теперь как-то странно смотреть на эти произведения» — вспоминает Перестиани. Когда союз киноработников решил протестовать против порнографической картины «Распутин», его представители, в числе которых находился и Перестиани, едва не были убиты озверевшими прокатчиками. Они спаслись только благодаря счастливой случайности: у одного из представителей оказался с собою наган... Все это наглядно характеризует нравы кинодельцов.

Великую Октябрьскую социалистическую революцию И. Н. Перестиани встретил в Москве, где в тяжелых условиях, в брошенном хозяевами ателье, поставил ряд картин: «Камера № 37», «Сестра декабриста», «Связанные клятвой».

В 1918 году он сделал для фронта небольшой фильм «Отец и сын». История этой картины, продержавшейся на экране более пятнадцати лет и вызвавшей самые восторженные отзывы красноармейцев и командного состава, чрезвычайно любопытна.

Перестиани получил задание от Кинокомитета в двадцать четыре часа поставить и сдать агитационную картину. И тут ему пришлось столкнуться с плохо замаскированным саботажем части артистов.

Шел 1918 год. Молодая советская республика героически отбивалась от окруживших ее со всех сторон врагов. Деникинские полчища, заняв Орел, наступали на красную столицу. Часть интеллигенции, в том числе и работников искусств, колебалась: примыкать ли к большевикам? Многие киноактеры неохотно снимались в агитационных «большевистских» фильмах, предпочитая участвовать в фильмах, поставленных по произведениям классиков...

Однако надо было действовать, чтобы в назначенный срок выполнить важное задание. В мыслях возник режиссерский сценарий, но это являлось только частью целого. Нужны были актеры, — актеров для агитационного фильма не находилось. Назначенные часы истекали...

Решив играть роль отца лично, режиссер привлек своих домашних для съемки эпизода с дочерью. По дороге на фабрику он пригласил на роль сына случайно встреченного им слушателя пулеметных курсов, бывшего красногвардейца, который привел на съемку товарищей по курсам и принес пулемет.

Стоял холодный, ветреный день. Съемка, производившаяся где-то за Нескучным садом, была закончена быстро: работали с энтузиазмом. Оператор остался на фабрике, чтобы сдать в промывку негативы, а режиссер отправился домой и через час снова вернулся в ателье.

Легко представить себе ужас Перестиани, когда, придя на фабрику, он узнал, что снятые им с таким воодушевлением негативы, после проявления оказались... совершенно чистыми! Взбешенный, набросился он на оператора: «В чем дело?! Вы меня зарезали!»

Саботажник оператор пытался оправдаться. (Вы не забыли, читатель, Деникин был в Орле!)

Картину пришлось переснимать заново уже с другим оператором, и только поздней ночью представить выполненный заказ...

Попутно с режиссурой И. Н. Перестиани вел и преподавательскую работу в Первой государственной киностудии, воспитывая новые кадры для молодой советской кинематографии. Одним из его учеников был Вс. Пудовкин.

Силами студии в дни польского наступления Перестиани поставил для героических бойцов Красной Армии картину «Под грозой».

В конце 1920 года ввиду прекращения киносъемок в Москве Перестиани выехал в Грузию, ставшую его второй родиной.

***

И. Н. Перестиани, воспитанный на дореволюционных художественных традициях, естественно, пытался в своих фильмах послереволюционного периода совместить эти традиции с новой революционной тематикой. Но он беззаветно посвятил свой талант, весь свой богатейший опыт молодой советской кинематографии, поискам новых путей. С первых же дней советизации Грузии он с новой энергией взялся за любимую работу и создал ряд фильмов, насыщенных подлинно революционным содержанием.

В этом отношении характерен фильм «Арсен Джорджиашвили» («Убийство генерала Грязнова» — 1921). В основу фильма положен исторический факт: убийство знаменитым революционером Арсеном Джорджиашвили царского сатрапа генерала Грязнова — палача закавказских рабочих и крестьян, организатора ряда карательных экспедиций, отличавшихся исключительной жестокостью. Мужественный революционер был казнен по приговору военно-полевого суда. Трудящиеся Грузии сложили о нем песню, ставшую одной из популярнейших народных песен:

Я — Арсен Джорджиашвили

Избавил мир от беды.

Не плачь, мать,

Не рыдай, отец...

Обелиск, изображающий смелого революционера, красуется ныне в бывшем Александровском саду Тбилиси, рядом с проспектом Руставели.

Надо также отметить картину И. Перестиани «Сурамская крепость» (1922), поставленную по известной повести Даниэла Чонкадзе (1830–1860), который использовал, в свою очередь, знаменитое народное предание о замуравленном в стены сурамской крепости живом человеке.

Кроме этих фильмов Перестиани принадлежат: «Растрата», «Три жизни», «Дело Тариэла Мклавадзе». Последняя картина сделана по мотивам одной из наиболее популярных повестей грузинского классика Эгнатэ Ниношвили (1861–1894) «Рыцарь нашей отчизны». В этом фильме показано столкновение «рыцаря» Тариэла Мклавадзе, представителя старой помещичьей аристократии, бездельника, наглеца и невежды, со скромным сельским учителем-общественником Спиридоном Мциришвили. Спиридон, мстя помещику за оскорбление своей жены Деспине, убивает ненавистного ему Тариэла.

Прекрасно изучив быт и нравы гурийской деревни 60–80 годов прошлого столетия, Перестиани создал ряд ярких моментов (сцена в духане, столкновение Тариэла со Спиридоном, болезнь Деспине и, наконец, сцена убийства помещика учителем).

***

Наибольший успех выпал, однако, на долю «Красных дьяволят» (1923) — первого советского революционного приключенческого фильма.

Картина появилась в то время, когда гражданская война была еще свежа в памяти народа, а советскому зрителю, за неимением картин отечественного производства, демонстрировали старые
дореволюционные русские фильмы вперемежку с западно-европейскими и американскими. Все эти многосерийные «Тарзаны», «Дома ненависти», «Индийские гробницы», многочисленные фильмы с участием Р. Валентино и других звезд капиталистического кино занимали тогда экраны наших театров.

«Красные дьяволята» были посвящены славной Красной Армии. В фильме показаны увлекательнейшие приключения шестнадцатилетнего подростка Мишки, его сестры Дуняши — детей мастера слесарного цеха Петрова, и негра Тома Джаксона, отбившегося в Севастополе от парохода и случайно
встреченного юнцами в небольшом украинском поселке.

Хотя в поступках юных друзей больше наивной романтики, чем реализма, фильм казался подлинно реалистическим произведением. И.Н. Перестиани проявил блестящую выдумку в показе приключений своих героев.

Вот Миша и Дуняша, оба в масках, придающих им устрашающий вид, набрасываются на лавочников Гарбузенко — мужа и жену, возвращающихся с ярмарки после удачной продажи награбленного махновцами имущества. Вот они — уже с негром Томом — хитростью захватывают махновский обоз, а затем, пробравшись с чужими документами в становище бандита, оставляют записку, приведшую в бешенство самого «батька»: «Сегодня ночью твой атаман Черняк будет разбит красными. Не за горами и для тебя баня, чортов батька».

Волнующе передана сцена погони разъяренных махновцев за отважными детьми. С неослабевающим вниманием следит зритель за их приключениями.

Великолепно показаны режиссером и массовые сцены: лагерь Махно, бесчинства бандитов; красочно подан обоз, длинной скрипучей вереницей тянущийся по широкому — екатеринославскому шляху. Трогательно нарисована встреча друзей с Буденным, когда их задержали на заставе и привели в штаб отряда.

Участием в фильме негра Перестиани подчеркнул интернациональный характер социалистической революции; негр Том Джаксон, вспоминая свою прежнюю рабскую жизнь в колониях «культурных» эксплоататоров, постепенно понимает, что борьба российских рабочих и крестьян за советскую власть есть дело угнетенных всего мира.

Задумав противопоставить героям буржуазных фильмов своего, советского героя, режиссер блестяще справился с задачей. Зритель искренно полюбил юных героев.

***

Одновременно с творческой работой И. Н. Перестиани занимается и педагогической деятельностью. Подавляющая часть кинорежиссеров Тбилисской студии — или его ученики, или люди, воодушевленные им на работу.

В 1927–1928 годах Перестиани на Украине. Там он выдвигает идею постановки фильма «Слово о полку Игореве», к сожалению, не осуществленную из-за косности некоторых организаций. На Украине им поставлены картины «Сплетня» и «Лавина». Затем он работает в Арменкино (1930 — 1932), где ставит «Ануш», «Свет и тени» и «Лодырь». В Армении Перестиани награждается грамотой за ударную работу. И вот он снова в любимой Грузии, где работает консультантом сценарного отдела Тбилисской киностудии. В то же время Перестиани снимается в ряде фильмов.

Из ролей, сыгранных И. Н. Перестиани, особо следует отметить роли генералов в «Последнем маскараде» и «Великом зареве» и барона Розена в фильме «Арсен».

«Последний маскарад» (1934, режиссер-орденоносец М. Э. Чиаурели) — это повесть о молодом рабочем Мито, выросшем из наивного юноши в мужественного большевика. Мито вырос и закалился в непримиримой борьбе с классовыми врагами, он, как и Максим в кинотрилогии Г. Козинцева и Л. Трауберга, прошел суровую школу большевистского подполья.

Начало фильма рисует годы реакции, ту эпоху, когда:

«Имея у руля товарища Сталина, большевики Закавказья на всех этапах революционного движения вели непримиримую борьбу против всех врагов рабочего класса и, в первую голову, против меньшевиков, буржуазных националистов, „примирителей“ и „соглашателей“. Исторические „Письма с Кавказа“, в которых товарищ Сталин срывает маски с идеологов и строителей столыпинской „рабочей партии“, сыграли крупнейшую роль в деле разоблачения и разгрома меньшевиков» (Л. Берия «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье»).

Прошли годы реакции... Вспыхнула империалистическая бойня, вызвавшая революцию... На фронте происходит братание солдат русской и немецкой армий. На передовые позиции приезжает автомобиль. Солдаты окружают его. В автомобиле — старый генерал (И. Н. Перестиани). Он доет портсигар и хочет закурить. Солдаты бесцеремонно протягивают руки к портсигару:
— Дай, папаша, закурить!
И со смехом разбирают папиросы.

Генерал возмущенно таращит глаза. Он — старый генерал, от одного взгляда которого «нижние чины» раньше трепетали, — ничего не может поделать с вышедшими из повиновения революционно настроенными солдатами. Эту эпизодическую роль Перестиани проводит сдержанно, создавая яркий образ представителя умирающего класса, вихрем революции сброшенного с исторической арены.

***

Интересный образ барона Розена создает Перестиани в фильме «Арсен», посвященном грузинскому народному герою, вождю крестьянских повстанцев в 20–30 годах прошлого века. Ставил фильм М. Чиаурели. Как справедливо замечает заслуженный деятель искусств орденоносец С. Юткевич, «обращение режиссера к легенде о народном герое Арсене неслучайно.

Легендарные герои картины Чиаурели раскрыты в подлинно конкретной исторической обстановке, а тем самым приближены к нам, к нашей современности. Образ Арсена вырастает в большой обобщающий характер — это образ подлинно народного героя, живого, осязаемого, конкретного, волнующего всех, кому дорого дело борьбы за освобождение народа. В образе Арсена узнаем мы и черты испанского бойца, сражающегося против фашистских интервентов, и украинского крестьянина, с винтовкой в руках очищающего свою цветущую родину от белополяков, и героического бойца Китайской Красной армии».

Перестиани в роли барона Розена — главнокомандующего войсками в Грузии — нарисовал яркий образ сатрапа, преданного «царю и отечеству». На протяжении всей картины он говорит, как и подобает «истинно русскому» барону, — с сильным немецким акцентом. Он безжалостно коверкает русскую речь: тут и «аккуратный доставка фуража», и знаменитая фраза «просвещенного» колонизатора, обращенная к грузинским офицерам:

— Вы не знаете, для чего мы здесь. Мы приносим на ваша темная страна культура унд цивилизацион, а ви нас сажает нож на спину.

Услышав, как один из интеллигентов, сочувствующих революционному движению, сказал: «Метафизика разрушает веру...» — барон, этот верный блюститель самодержавия, спрашивает стоящего рядом князя:

— А? Кто это говорил?

И добавляет:

Напоминайте мне потом на этот фармазон.

Барон Розен борется не только с каждым проявлением свободной мысли, кажущейся ему преступной — он выступает против всего национального.

Эта черта барона лучше всего обнаруживается на балу у князей Баратовых. В большом зале гости танцуют менуэт. Барон Розен, довольно улыбаясь, обращается к старой княгине:

— Карошо, очень карошо... Вы все недовольны нами, княгиня... Между тем полюбовайтесь, ваша очаровательни грузиньский дам танцирен менуэт вместо это дики азиатский танец...

В этой фразе — весь барон Розен...

Перестиани, играя барона, нашел верные интонации и дал правдивый образ царского сатрапа, душителя грузинской национальной культуры.

***

Совсем недавно зрители видели Перестиани в «Великом зареве» в роли генерала.

..Штаб-квартира в доме ксендза. Готические окна, распятие. Около большого письменного стола стоит генерал. Входит полковник князь Микеладзе и, взяв под козырек, рапортует:
— Честь имею явиться, ваше превосходительство.
— А! — удивленно протянул генерал.

— Гм, значит, наступаем? — снимая башлык, спрашивает Микеладзе.

— Да, если господа революционеры договорятся, — иронически отвечает генерал.

Образ генерала в «Великом зареве» перекликается с образом генерала в «Последнем маскараде»: что может поделать генерал с солдатами революции? Он бессилен перед ними, ему отстается только беззубо иронизировать:

Ведь теперь такие времена: одни посылают приказы наступать, а другие эти приказы отменяют... не могут «товарищи» найти общего языка. Нами командуют министры-социалисты. Штафирки! Штатские люди. Шляпы!..

Обратите внимание на интонацию, с которой произносится слово «товарищи». А сколько презрения вкладывает генерал, говоря о министрах-социалистах! Он не верит, что эти верные слуги капиталистов сумеют вогнать массы в повиновение. И в то же время он страшно боится этих масс, разбуженных революцией.

В сцене похорон полковник Микеладзе спрашивает генерала:

— Прикажете разогнать?

Он отвечает:

— Ни в коем случае!

И на вопрос министра Церетели:

— Вы боитесь, генерал?

Откровенно отвечает ему:

— Я за вас боюсь!

Генерал отлично понимает, что теперь никакие увещевания не помогут, и приказывает полковнику Микеладзе проводить домой представителя Франции, присутствовавшего при разговоре.

Он не верит и «союзникам» — капиталистам Антанты. Вспомните одну из замечательных сцен: в кулуарах меншиковского дворца французский «социалист» Тома, волнуясь, говорит на родном языке: «Мой генерал, это катастрофа, угрожающая Европе... Это анархия... Это ужасно... Это анархия...»

Посланец империалистической державы крайне озабочен отказом революционных солдат перейти в наступление, чтобы тем самым оттянуть германские войска с западного фронта и приостановить их дальнейшее наступление на французские позиции.

Усатый полковник спрашивает генерала:

— Иван Николаевич, что это француз так горячится?

Генерал иронически отвечает:

— Как же — союзники... Они же поклялись воевать до последнего русского солдата...

В образе генерала Перестиани прекрасно передает всю обреченность старого мира. Вот он медленно идет ночью вдоль набережной, переодетый в штатское платье. В злобе каркает: «Быть Петербургу пусту!»

Вот он садится в автомобиль, отвечая на приветствия таких же, как и он, невольных путешественников:

— Добрый вечер! Вернее, недобрый вечер!

Роль генерала Перестиани исполнил сильно и убедительно, создав один из наиболее выразительных образов врагов советской власти.

Сейчас И. Н. Перестиани вместе с М. Э. Чиаурели и Г. Цагарели работает над сценарием нового фильма «Клятва народов», посвященного великому вождю партии и народов товарищу Сталину. В этом фильме талантливые мастера советского киноискусства хотят отобразить славный путь, пройденный Советской страной после смерти В.И. Ленина до XVIII съезда ВКП(б) — съезда победителей.

***

В 1935 году за выслугу лет Совнарком Союза ССР установил И.Н. перестиани персональную пенсию.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 февраля 1939 года И.Н. перестиани награжден орденом «Знак почета».

Чачиков А.М. И.Н. Перестиани. М.: Госкиноиздат, 1939.