«Трактористов» мы сняли сравнительно быстро. Начав съемки в июне, мы в конце декабря представили фильм на утверждение нового председателя Комитета по делам кинематографии С. С. Дукельского. С. С. Дукельский был человек весьма честный, с широким государственным размахом. Но, к сожалению, в вопросах искусства абсолютно некомпетентный. Почему его назначили руководить кинематографией, было для всех загадкой...
Когда я уезжал в экспедицию, Семен Семенович вызвал меня и дал категорическое указание, чтобы «Трактористы» были точно такой же картиной, как «Богатая невеста».
— Вот так и делайте. Ясно? — спросил он, хлопнув себя ладонью по лысине и поддернув брюки, — это была его привычка.
— Ясно, — ответил я, обещав всемерно стараться.
На прием «Трактористов» председателем Комитета приехала дирекция студни, Е. Помещиков и я.
Просмотрев картину, Семен Семенович встал, пожал мне руку и, сказав: «Идите отдыхайте, товарищ Пырьев», — вышел.
Дня через три его секретарь попросил меня прийти в Комитет в два часа ночи. В то время руководящий состав комитетов и наркоматов, как правило, находился в своих учреждениях до 3 — 4 часов ночи. На тот случай, если кто-нибудь вдруг зачем-то понадобится высшему руководству.
— Хороший фильм вы сделали, товарищ Пырьев, — приветливо встретил меня С. С. Дукельский. — Но надо кое-что из него убрать. Вот пойдемте, я вам покажу.
Вошли в зал. Началась картина. Дукельскнй по ходу стал давать указания, где и что надо вырезать. Картину он уже знал хорошо. Очевидно, за эти дни кое-кому из высокого начальства не раз ее показывал.
— Вот это вырежьте... и это тоже... — говорил он, указывая рукой на экран. — А здесь подрежьте... вот отсюда...
— Это нельзя резать. Это панорама, — заметил я.
— Ну и что ж, что панорама?
— Она же движется!..
— Ну пусть движется. То, что не надо, вырежьте, а остальное пусть движется... Я не возражаю... А вот эту сцену совсем уберите. Зачем она вам? И эту уберите...
Картина кончилась. Зажгли свет.
— Ну как, ясно? — весело спросил меня Семен Семенович.
— Ясно... — уныло ответил я, почувствовав, что все опять (как с «Богатой невестой» и «Партийным билетом») началось сначала. Мне предлагалось вырезать из картины лучшие комедийные куски и целые эпизоды с Андреевым и Алейниковым, которые и мне, и всей группе, и многим моим товарищам очень нравились. Всего надо было вырезать метров шестьсот, то есть почти две Части.
— Делать эти сокращения, Семен Семенович, я не буду, — набравшись духу, твердо произнес я. — Они резко ухудшат картину.
— А по-моему, товарищ Пырьев, улучшат.
— Давайте покажем картину кое-кому из писателей, режиссеров, — предложил я, — и посоветуемся...
— А зачем?.. — стукнув себя по голове и поддернув брюки, бодро спросил Дукельскнй. — Поручено это дело мне. Я за него и отвечаю. Вы вот что, вы не расстраивайтесь. Идите и подумайте. А через день приходите. Ясно?
Через день в два часа ночи я снова в приемной.
— А-а... товарищ Пырьев! — выходя из кабинета, весело приветствовал меня Семен Семенович. — Ну как, надумали?
— Нет, не надумал...
— Так... Ну что ж, пойдемте посмотрим.
И вдвоем в холодном просмотровом зале мы начали смотреть всю картину с начала до конца.
— Вот это надо вырезать... Это тоже... Здесь подрежьте и здесь... А это совсем уберите... — тыкая рукой в экран, повторял он, как хорошо заученный урок...
Так продолжалось более месяца. Ровно в два часа ночи через день меня вызывали в приемную. Как всегда приветливый, выходил Дукельский и весело спрашивал:
— Ну как, надумали?
— Нет, Семен Семенович, не надумал.
— Так... — мрачнел он. И, хлопнув себя по лысине, поддернув штаны, сдержанно говорил: — Ну, пойдемте посмотрим.
Выведенный из терпения такими методическими «ночными допросами», я начал протестовать, ругаться и даже кричать:
— Я буду жаловаться!
— Не поможет...
— Но почему не показать кому-либо, не посоветоваться? ..
— А зачем?
— Но я не согласен! Я протестую! Это насилие!
— Вот вы кричите, товарищ Пырьев. Это уже нехорошо.
Наконец я не выдержал и, узнав, что Семена Семеновича в ближайшее время переведут в Наркомат морского флота, притаился дома и на телефонные звонки его секретаря не отвечал.
Однажды рано утром какой-то мужской голос попросил меня к телефону, я взял трубку, это был гам товарищ Дукельскнй.
— Вы что же, товарищ Пырьев, перестали приходить? Вы думаете, если меня переводят ни другую работу, я уйду из кино, не закончив свои дела? Приходите сегодня в два часа ночи. Обязательно!
Но я не пошел, а взял да вечером на несколько дней уехал в Киев. А когда узнал, что Дукельский из Кинокомитета ушел, а на его место назначен И. Г. Большаков, вернулся.
В Москве на студни меня ожидало неприятное известие. Перед самым уходом Семен Семенович вызвал своего референта в просмотровый зал показал ему «Трактористов» и дал указание «откуда докуда что вырезать и что убрать» ...
Летом 1939 года «Трактористы» вышли на экран, имели большой зрительский успех и хорошую прессу. Но все это особой радости мне не доставило, и тогда и сейчас я уверен в том, что «Трактористы» в своем «незарезанном» варианте наиболее полно отражали предвоенное грозовое время и были намного содержательней и интересней как но актерскому мастерству, так и по режиссерскому решению.

Пырьев И. О пройденном и пережитом... // Искусство кино. 1970. № 9. С. 97-98.