Бабочкин сыграл роль Чапаева в возрасте 30-ти лет. Чапаеву, когда он погиб, было 32 года. Бабочкин был похож на Василия Ивановича, запечатленного в кинохронике эпохи гражданской войны — сдвинутые брови и морщина-вертикаль между ними, глубоко посаженные глаза, абрис головы, худощавость...Возраст и сходство не объясняют успех «Чапаева». «Героический фильм»? — в таком ранге вошли в историю кино лучшие советские картины 20-х-30-х годов. Но герой погиб, утонул, не сумев отразить внезапную атаку врага. В «Чапаеве» не находили никаких новаций и открытий с точки зрения технологии кино. Эпическое и формальное кино Эйзенштейна, поэтическое Довженко, психологическое Пудовкина готовили почву не для такого простого, народного в полном смысле кинорассказа. О полководцах гражданской войны снимали другие фильмы — «Щорс» (1939, А.Довженко), «Котовский» (1943, А.Файнциммер), «Александр Пархоменко» (1942, Л.Луков) с яркими актерами в главных ролях — Евгением Самойловым, Николаем Мордвиновым, Александром Хвылей. Ничего подобного тому, что происходило в 1934 году, когда в ноябре начался показ фильма братьев Васильевых.
Одновременно огромный массовый успех («Чапаева смотрит вся страна» писали в газете «Правда») и признание вождей кинематографа. Эйзенштейн: «Объемлющаяя стилистика». Довженко: «Имя, фамилия, оригинал и образ слились воедино». Ромм: «Чапаев» глубоко народен, он вырос из народной толщи и движется вместе с народом, а не шествует над ним«.. С расстояния в восемь десятков лет, видно, как прочно поставлен фильм на идеологические подпорки: комиссар приставлен к комдиву, а едва уезжает первый, его сменяет второй комиссар. «Белые» и «красные» резко разъединены и обликом, и образом поведения. Казак, брата которого забили шомполами, переходит на сторону «красных». Святые слова об Интернационале и Ленине стоят на своих местах.
Василий Иванович Чапаев совершенно не безупречен. Как командир — на границе с самодурством. Без суда и следствия стреляет взбунтовавшегося солдата, а когда тут же, почти на его глазах, его «ребята», «сами», как они говорят, расправились с таким же бунтовщиком, принимает это как должное. Он неграмотен в политическом, историческом смысле, да и просто неграмотен. Он склонен к истерическим выпадам, к тому, чтобы кидать об пол табуретку или выхватить револьвер из кобуры, чтобы командирским тоном поставить на место и ординарца, и «боевого товарища», и комиссара. Его командование обставлено ритуально — в той мере, что возможно было в 1919 года: «Тихо! Чапай думать будет». Принимая во внимание все эти «проколы», нельзя все же не согласиться со зрителями многих поколений: это шедевр. Его органика необъяснима, но безусловна. Его сюжет, кое-где прикрепленный к исторической правде, — былина. Его исполнители — от Певцова (полковник Бороздин) до Кмита (ординарец Петька) и Мясниковой (Анка-пулеметчица) — идеальный кастинг.
В нем номер один — Борис Бабочкин. В 1934 году он не был сколько-нибудь известен широкой публике. Его столичные театральные похождения только начинались. В Ленинграде он играл в театре Народного дома, Театре драмы им. А.Пушкина, в Большом драматическом театре, в Театре сатиры. В Москве — в Студии М. А. Чехова и Студии И.Н.Певцова «Молодые мастера»; потом в Театре МГСПС, Театре им. Е.Вахтангова, наконец, в Малом театре. Везде Бабочкин довольно быстро выходил в лидеры, в командиры. В список столичных театров не входят семь лет скитаний по провинциальным сценам, которые по признанию Бабочкина, были для него не меньшей школой, чем театральные столицы. На афишке премьеры «Чапаева» в ленинградском кинотеатре «Титан» 5 ноября 1934 года были указаны звезды — Николай Симонов (Жихарев) и Варвара Мясникова (Анка). Кто играл заглавную роль, на афишке не указывалось.
Чапаев в исполнении Бабочкина — открытие актера в масштабе его личной биографии, и в масштабе русского советского театра и кино. Его комдив — неправильный с точки зрения сценического героизма, по-настоящему живой человек. Уязвимость образа Чапаева и есть его жизненная полнота. Актер настолько соединился с персонажем, что сам не мог отделить его от себя — хотя скоро начал жаловаться, что Чапаев мешает ему и жить, и играть. Играть же он мог многое. Впрочем, в кино он действительно долго распределял (и не лучшим образом) черты Василия Ивановича по другим ролям — в «Подругах» (Андрей), в «Друзьях» (Алексей — прототип С.М.Киров), в «Актрисе» (Марков), в «Повести о настоящем человеке» (командир полка), во «Фронте» (Огнев)...Там, где были комиссары, генералы, там обязательно проглядывал Чапаев — подтянутый донельзя и правильный по максимуму. В двух собственных фильмах — «Повесть о «Неистовом» и «Родные поля» — Бабочкин играл главные роли и не увидеть в них варианты комдива невозможно. Действие в обеих картинах (сняты в 1947 и 1944) происходит в годы войны — в «Повести о «Неистовом» в водах северных широт, где миноносец под командованием Никитина проводит конвои военных грузов. Здесь «Чапай» в кожаном пальто с неизменным биноклем в руках, на капитанском мостике, он на страже морских границ. В «Родных полях» Бабочкин в валенках и тулупчике. Это глубокий тыл, где «Чапай» (Выборнов) председатель колхоза, все силы отдающего фронту, а когда его сын погибает, он вынимает залежавшуюся с времен гражданской войны шашку, садится на коня и отправляется на фронт, чтобы продолжить борьбу с врагом. И на море, и в тылу герои Бабочкина все те же вожаки, положительные герои — то с намеком на лирику, то с народным, деревенским колоритом и юмором. В последней кино роли в фильме «Бегство мистера Мак-Кинли» (1975, реж. М.Швейцер) Бабочкин освободился от чапаевского мундира (или бурки). Его персонаж — олигарх в преклонном возрасте, таинственным образом связанный с преисподней — он заканчивает свою речь перед клиентами и прессой как раз с первыми «позывными» петуха. И, надо сказать, роль Сэма Боулдера, устроителя «сальваториев», где человек за хорошие деньги может пережить «все лжеученья, всех великих мира, все смены их, прилив их и отлив», — эта роль показывала, что еще смог бы сделать в кино Бабочкин. Желчь, скепсис, цинизм Боулдера — совсем не типичные краски его актерской палитры в кино. В таком духе мог быть сыгран профессор Серебряков в экранизации «Дяди Вани» (1969, реж. А.Кончаловский), но Бабочкин, уже утвержденный на роль, отказался сниматься.
В театре и на телевидении биография Бабочкина сложилась и более разнообразно, и более полно. Самозванец в ленинградском «Борисе Годунове» (1934); Клаверов в «Тенях» Салтыкова-Щедрина (1952, московский Театр им. А.Пушкина); спектакли по М.Горькому — «Дачники» (1939, БДТ; 1952, Национальный театр, София, Болгария; 1964, Малый театр) и «Достигаев и другие» (1971, Малый театр), «Фальшивая монета» (1972, Малый театр), в которых он и режиссер-постановщик, и исполнитель главных ролей, — его почва, его материал. Инженер Суслов, раздраженный на весь мир, включая самого себя; политический приспособленец Достигаев — персонажи не однозначные, их сложность измеряется временем, средой, характером. «Иванов» по А.Чехову (1960, Малый театр) и Бабочкин в заглавной роли, — неожиданное развенчание «русского Гамлета». Сила Ерофеич Грознов в комедии А.Островского «Правда хорошо, а счастье лучше» (1965, Малый театр) — сделан в традициях реализма и комедии на русской сцене.
В телевизионных работах — «Скучная история» по А.Чехову (1968); «Плотницкие рассказы» по В.Белову (1973), в четырех монологах из «Маленьких трагедий» А.Пушкина (Борис Годунов, Барон, Сальери и Председатель), чтецкие работы — «Вий» Н.Гоголя, и многое другое, сделанное за рамками великого Чапаева, показывают истинный и не случайный масштаб этого актера. Его творчество, как и характер, были непростыми, испытываемыми событиями ХХ века, к которым он был причастен как художник, как человек, и как гражданин.
Елена Горфункель