Еще до войны я стал актером Московского театра им. Евг. Вахтангова, но связей с «Ленфильмом» не прерывал. Перед войной я вместе с режиссером С. Тимошенко начал ставить на Ленинградской студии фильм «Мертвая петля» по сценарию, написанному Л. Траубергом и С. Тимошенко. Я же снимался в главной роли этого фильма. Наш фильм рассказывал о русском летчике Уточкине. В начале работы над картиной мы встретились с непредвиденными трудностями. После того как сценарий «Мертвой петли» был напечатан в журнале «Новый мир», некоторые старые деятели русской авиации заявили протест и потребовали прекращения работы над картиной, ссылаясь на то, что Уточкин был фигурой небезупречной по своим моральным качествам. Нас же личность Уточкина увлекала чрезвычайно. Конечно, он был человеком небезгрешным, но ярким, одаренным. Кинематографическое руководство оказалось на нашей стороне, и работа над фильмом продолжалась. Мы только вынуждены были заменить фамилию главного героя, назвав его Озеровым. Фильм,
Двадцать второе июня 1941 года я встретил в Риге, где наша группа снимала «Мертвую петлю». Нам первым среди ленфильмовцев довелось познакомиться с настоящей войной. Мы первые увидели, поняли, ощутили ту страшную трагедию, которая уже обрушилась на нашу страну. Нам суждено было понять, каких жертв будет стоить эта война. Мы уезжали из Риги, когда в городе уже начались уличные бои. Сегодня наша поездка вспоминается как чудовищный кошмар. Но когда мы вернулись в Ленинград, нас поразило царившее там, как нам казалось, благодушие и полное отсутствие реальных представлений о том, что уже происходит вокруг, да и не вокруг, а рядом, совсем рядом с нашим городом. Я встретился с директором студии Глотовым и художественным руководителем Эрмлером. Они начали разговор со мной в непривычно официальном тоне. Нас резко укоряли зачем мы уехали из Риги, не закончив съемок. Я, как мог, постарался объяснить, что оставаться группе во фронтовом городе было немыслимо, что не могло быть и речи о каких-то телеграммах. Настроение руководителей вдруг резко упало... Вскоре я уехал в Москву, однако, как оказалось, ненадолго. Меня вызвал председатель Комитета по делам кинематографии Большаков и сказал, что мне снова надо вернуться в Ленинград, где началась работа над короткометражными фильмами, которые потом объединялись в «Боевые киносборники».
Я снова уехал в Ленинград, чтобы сняться в фильме В. Петрова «Чапаев с нами». Весь фильм был отснят за несколько съемочных дней. Во время съемок в Озерках над нами летали немецкие самолеты. Обстановка в Ленинграде к тому времени заметно изменилась. Начались бомбардировки города. Ленинградцы начали понимать, что такое война...
В Москву я возвращался вместе с директором картины Беспрозванным. Дорога была трудная. Мы попали под бомбежку, а прятаться было негде. Позже я узнал, что наш поезд был последним, дошедшим из Ленинграда в Москву.
В Москве я начал сниматься еще в одном сюжете для «Боевых киносборников». Он назывался «Железный ангел». Во время съемок мне предложили выехать в Вязьму, в штаб фронта, и организовать там первый фронтовой театр. Я согласился, по прежде попросил разрешения съездить на два дня в Борисоглебск, в летное училище, закончить съемки «Железного ангела». Сделать это нам не удалось. Борисоглебск расположен между Воронежем и Поворино. Поворино непрерывно бомбили. Вскоре командование училища предложило нам срочно покинуть город. «Завтра мы за вас уже не отвечаем», — сказали нам. Связи с Москвой не было. Куда ехать? Куда-нибудь на Восток... Нам выделили две теплушки, дали на дорогу хлеба, бочку квашеной капусты, бочку огурцов и огромную бутыль водки. Решили ехать через Саратов. Я был доволен, т. к. в Саратове в то время находилась моя семья. Там я захватил с собой жену и детей...
В конце концов, уже зимой 1941 года, мы добрались до Ташкента. Оставив в Ташкенте семью, я поехал в Душанбе кончать «Железного ангела».
В это время часть коллектива «Ленфильма» находилась в Алма-Ате. Но в Ленинграде оставались режиссеры С. Герасимов, М. Калатозов, актриса Т. Макарова. Они начали работу над фильмом, который имел первоначальное название «Героическая оборона Ленинграда». Снимали, еще не имея законченного сценария, своеобразные сценки жизни военного Ленинграда — аэростаты воздушного заграждения на площади Ломоносова, ленинградские дома с окнами, заклеенными крест-накрест полосками бумаги, воздушную тревогу на Невском, ленинградские памятники, закрытые мешками с песком... Но снимать в Ленинграде становилось все труднее. И в декабре я получил в Душанбе телеграмму от Герасимова, из которой узнал, что начат новый фильм, что в этом фильме мне поручена главная роль инженера Родионова и что для съемок я должен срочно выехать в Ташкент. Снимали фильм (в окончательном варианте он получил название «Непобедимые») по тем временам медленно, т. к. сценарий дорабатывался на ходу.
Скоро у меня началась очень напряженная жизнь. В Ашхабад приехали из Сталинграда с группой братья Васильевы. Несколько дней я снимался там в фильме «Оборона Царицына», где у меня была роль врага эсера Молдавского. Работать в фильме Васильевых я начал еще до войны. Сейчас снималась вторая серия картины. Когда еще продолжались съемки «Непобедимых», Васильевы начали ставить фильм «Фронт» и поручили мне роль генерала Огнева. Тогда же я получил приглашение на роль майора Маркова в фильме Л. Трауберга «Актриса». Помнится, что Огнева и Маркова я играл в одних и тех же сапогах. Всю войну я снимался непрерывно.
Зимой 1942 года фильм «Непобедимые» был закончен, и мы полетели с ним через фронт в Ленинград. В Ленинграде я пробыл с месяц. Видел, что такое блокада. Но были мы и на банкете у Жданова. Признаюсь, что ни до, ни после я никогда не видел такого великолепного стола. Мы показали свой фильм партийному и военному руководству города, и фильм не понравился. Нам говорили: «Вот вы рассказываете о создателях новых танков, а Ленинграду сейчас нужны не танки, а пушки — нашим танкам некуда идти, весь город находится во вражеском кольце». Вообще ленинградцы приняли наш фильм прохладно. И это понятно. Режиссеры, начиная работу над картиной, не могли предугадать события. В «Непобедимых» специально оговаривалось, что фильм повествует о первых месяцах блокады, а зрители воспринимали нашу картину как фильм о блокаде вообще. И, конечно, при таких обстоятельствах показанная в фильме жизнь ленинградцев выглядела облегченной, приукрашенной, даже фальшивой. Взять хотя бы свадьбу Родионова и Насти с бутылкой водки, которую старик Родионов надеялся сберечь до победы, с банкой килек и с единственным свадебным подарком — горсткой картошки. Даже такое угощение в жестокие месяцы блокады казалось кощунственной роскошью.
Конечно, все говорили, что «Непобедимые» — самый первый фильм о блокаде, что за ним последуют другие картины, которые правдиво расскажут о страшной ленинградской зиме, о стойкости и мужестве ленинградцев. Сейчас мне кажется, что в «Непобедимых» были удачные куски — подлинные сценки жизни военного города, которые успели снять в Ленинграде, интересно были задуманы образы инженеров, особенно труса Красношеева, которого хорошо сыграл актер П. Кириллов. Но чувство некоторой неловкости за фильм не покидало меня в Ленинграде.
Из Ленинграда мы улетели все порознь. Регулярных рейсов не было, летали в военных самолетах. Я летел один. По дороге на Комендантский аэродром, расположенный за городом, меня прихватил в свою машину какой-то военный. Но мы опоздали — когда приехали на аэродром, самолет уже завел винты и сесть в него было невозможно. Пришлось возвращаться в город (а это было так сложно). Я смог улететь из Ленинграда лишь через несколько дней. Десять лет спустя на официальном приеме в Праге ко мне подошел какой-то незнакомый человек. Он представился — генерал Велик. Оказалось, он был моим случайным попутчиком по дороге на аэродром. От него я узнал, что самолет, на который мы не смогли сесть, был сбит.
В последние годы войны я занимался кинорежиссурой, поставил фильм «Родные поля», но это уже история «Мосфильма».
Что я могу сказать о военных фильмах ленинградских режиссеров, в которых мне довелось участвовать? Пожалуй, самое теплое отношение у меня к фильму «Актриса», хотя в свое время он был дружно раскритикован. По-моему, это был нужный фильм, и он имел громадный успех у зрителей, особенно у военных. Мы получили на студии много писем с благодарностью от фронтовиков. Им не нравилось только одно — почему героиня, актриса оперетты, влюбилась в майора. Зрителям-солдатам хотелось, чтобы герой был пониже званием.
Что касается фильма «Фронт», мне кажется, он безнадежно опоздал. Режиссеры работали над ним, по-моему, слишком педантично и холодно. Фильм Васильевых появился на экране, когда политическая проблема, поднятая пьесой Корнейчука, была уже разрешена, состав советского военного командования обновлен.
Фильм не пользовался успехом у зрителей и как-то незаметно прошел по экранам. В фильме «Фронт», как всегда у Васильевых, были превосходно поставленные батальные сцены. Обаятельный образ Сергея Огнева был создан Н. Крючковым. А вот главная роль генерала Горлова, по-моему, получилась у артиста Б. Жуковского не очень интересной. Позже я играл Огнева в театре им. Евг. Вахтангова. Спектакль, поставленный А. Диким, был гораздо интереснее фильма. Превосходно сыграл Горлова сам А. Дикий. Правда, мне он больше напоминал не генерала, а композитора... Этакий Бетховен... Уже после войны, когда заговорили о новой постановке «Фронта», я перечитал пьесу Корнейчука. И надо сказать, она мне показалась очень схематичной — эти бойцы «апостолы», каждый из которых представляет одну из народностей СССР... Конечно, я признаю огромное политическое значение, которое имело появление пьесы в «Правде» летом 1942 года... Но все-таки, если сказать честно, в искусстве у меня другие вкусы.
Конечно, в годы войны сделано немало хороших и нужных картин, в том числе и ленинградскими режиссерами. И все-таки мне кажется, что тогда война еще не была показана на экране глубоко и правдиво. Недавно я прочитал «Записки военного хирурга» академика Н. Амосова. Помните про лейтенантов: «Капитан звонит: “Поднимай своих” — а мои все лежат в окопчиках, головы не поднимают... Немец бьет из пулеметов сплошь. Где же их поднять? Звоню: “Александр Иванович, не поднять мне...” А капитан в ответ только материт: “Приказ!..” Кричу своим: “Вперед! За Родину! За Сталина!” Прошептал про себя: “Прощай, мамочка”. И встал. А может, моим стыдно было... Побежал вперед, и что вы думаете? Поднялись один, другой... побежали...» Вот это война. Вот такую войну хочется видеть и в кино. И так бы хотелось увидеть правдивый фильм о героическом Ленинграде. Конечно, он будет трагическим. Он не может и не должен быть другим.
Бабочкин Б. [Воспоминания] // Век петербургского кино. Сборник научных трудов. СПб.: РИИИ, 2007.