Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
«Театра» больше, чем «кино»
О фильме Бориса Бабочкина «Дачники»
В образе Суслова. 1960-е гг.

‹…› блестящий ансамбль, созвездие актерских имен. Это прежде всего сам Бабочкин, который не только поставил спектакль, но и сыграл в нем одну из центральных ролей. Бабочкин — Суслов с его усмешкой Мефистофеля, в инженерской тужурке, как будто бы наиболее значительный среди всей этой мелкотравчатой шатии, как будто бы даже и умный, и даже имеющий какое-то право и на эту пренебрежительную иронию, и на этот брезгливо-холодный взгляд.

Суслов, герой той ключевой для всего спектакля сцены, где режиссер Бабочкин поставил перед актером задачу исключительной сложности, а актер Бабочкин блистательно ее решил; сцены, где самый разнузданный цинизм, подстегнутый распоясанной истерией, рывком и до дна открыл самую сущность обывателя. Эта сущность оказалась мертвенно пустынной, coтрясаемой конвульсиями ненависти, злобно агрессивной, и зрелище, открывшееся нам, было почти недозволенным в своей бесстыдной обнаженности. А сам обыватель, высказавшись наконец до конца, пустился в непристойный пляс. И, кажется, то ли он разрыдается в следующее мгновение, то ли по-звериному, по-волчьи хватит ближнего своего зубами, то ли пустит себе пулю в лоб... Стреляться — это так романтично. Кроме того, стреляться — это значит всем и вся доказать, что и твои страдания были сильны и возвышенны, что и тебе тоже был ведом душевный разлад и ты тоже терзался от несоответствия действительности идеалу. 

И «дачники» стреляются, не без того... Неврастенично и кокетливо играет револьвером очаровательная Юлия Суслова (ее играет Э. Быстрицкая). Публично и многословно призывает смерть поэтесса Калерия (Г. Егорова). А вот и впрямь раздается выстрел — это Рюмин, интеллигентного вида молодой человек, в обязательной в этом случае бархатной куртке, с непременным пенсне, с непременной мягкой прядью на высоком лбу. Его играет Н. Подгорный, актер, умеющий быть беспощадным к своим героям, умеющий быть едко сатиричным. А рядом — Басов Н. Анненкова, и Шалимов Е. Велихова, и Ольга О. Хорьковой. И отличные исполнительницы труднейших «положительных» ролей Р. Нифонтова — Варвара и Е. Солодова — Мария Львовна... Если бы этот фильм был всего лишь «фотографическим» отражением спектакля, он и тогда, вероятно, делал бы доброе дело: спектакль доступен только ограниченному числу зрителей, теперь оно многократно возрастет. Кроме того, как и всякий другой, этот спектакль со временем постареет: он достоин того, чтобы кинематограф продлил его жизнь.

В образе Власа. 1930-е гг.

Впрочем, это не «фильм-спектакль». Хотя бы потому, что шумящие листвой деревья и песчаные дорожки, полянки и сосновые аллеи, и речка с лодками — все это не театральная декорация, это настоящее, это кинематографическая «натура». Именно здесь перед создателями картины возникла, наверное, первая трудность. Есть известный рассказ Станиславского об опыте, который был произведен однажды: сыгравшейся в спектакле актерской паре он предложил вести свой диалог на «живой» природе. Эксперимент оказался неудачным — условность театральной игры рядом с неподдельностью реальной «натуры» резко коробила слух... Возможно, за десятилетия, прошедшие с тех пор, мера условности театра снизилась. Еще более вероятно, что в процессе работы над фильмом режиссером и исполнителями были сделаны специальные поправки в этом направлении. Как бы то ни было, в принципе, не считая отдельных неудавшихся сцен, здесь не возникает возражений. Таким образом, кино «не мешает» экранной жизни спектакля. Помогает ли? Использованы ли, учтены ли все многообразные возможности и секреты кинематографа для того, чтобы спектакль стал фильмом, заговорил языком кино? Да, авторы картины не пренебрегают ими. Оператор Н. Власов мастерски и охотно снимает портреты, данные крупным планом. Он укрупняет, подчеркивает деталь. Еще в спектакле был найден этот штрих: пасторальный веночек из полевых цветов на голове Басова, зажатый в руке шампур с шашлыком, и аккомпанементом всему этому — пьяная слеза, пьяно-восторженные речи о любви к России. На экране подобные детали, безусловно, выигрывают. Как, например, эта: после того, как мы слышали восторженные речи о писателе Шалимове, после того, как появление его было эффектно подготовлено и в свою очередь оказалось достаточно эффектным, на экране явилась лысина, для начала одна лишь лысина, и лишь затем — ее владелец, красиво драпирующийся в шотландский плед. Несколько раз на протяжении действия, как бредовое наваждение, как воплощение бестолковости, суеты, вымороченности всей этой пустопорожней дачной жизни, на экран вторгается вереница нянек и гимназисток, потерявших голову мамаш и орущих младенцев... Это хорошо сделано, это от кинематографа.

И все-таки «театра» здесь, разумеется, гораздо больше, чем «кино».

Иванова Т. «Дачники»: за и против // Советское кино. 1967. 30 сентября.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera