Роль Молдавского во многом удалась авторам. Но еще в большей степени это была удача актера.

Уже первое появление Молдавского — Бабочкина казалось совсем неожиданным. Перевоплощение актера была настолько совершенным, что его почти невозможно было узнать. Изменилось не только выражение лица, изменились походка, жест, весь внешний облик. В Молдавском — Бабочкине было что-то дерзкое, небрежное, презрительное, нахальное. Неузнаваемым стал голос. Речь его звучала отрывисто, на каком-то неприятном фальцете.

В тех кадрах, где он встречается с белогвардейским генералом Мамонтовым, Молдавский поражает своей наглостью. Он полон презрения к казакам, которые его схватили, он небрежен с генералом, перед которым, несмотря на двоекратное приказание, не желает встать. Он, несомненно, смел, но смелость его от наглости, от азарта, от циничности, от привычки к постоянному риску, к игре с огнем. Кто же этот Молдавский? В прошлом — эсер, ныне политический проходимец, шпион, диверсант, сознательный непримиримый враг. Это он по указанию диверсионного центра проник в штаб обороны Царицына, завязал деловые связи с другими матерыми врагами революции и подчинил своему влиянию таких людей, как председатель царицынского совдепа Рындин, как начальник штаба Северокавказского военного округа Носович, как бывшие полковники Чебышев и Ковалевский. Теперь Молдавский пробрался через фронт, в самое логово генерала Мамонтова, чтобы и ему передать директивы диверсионного центра.

Из эпизода в эпизод артист лепит цельный, сильный, властный характер. Он показывает его находчивым, цепким, не теряющимся даже в самые острые моменты опасности. И вместе с тем в его Молдавском есть что-то обреченное, бессильное.

В Молдавском Бабочкина присутствовала острая характерность, за которой не видна была личность актера. 

Залесский В. Законы актерского мастерства // Залесский В. Искусство актера. М.: Искусство, 1959.