«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
Родился в Одессе 4 (17) января 1902 года. Отец Захар Давидович Трауберг был репортером, сотрудничавшим с известными одесскими газетами, такими как ежедневник «Южное обозрение»; мать, Эмилия Соломоновна Вейланд - домохозяйка. У Леонида было два младших брата: Виктор (в будущем –врач-терапевт в Первом медицинском институте) и Илья (также ставший кинорежиссером).
Трауберг учился во 2-й Одесской мужской гимназии - учебном заведении «для всех сословий». Явные гуманитарные склонности проявились рано, а великолепная память помогала ему овладевать языками: он самостоятельно выучил английский. Подростком зачитывался приключенческой литературой от Майн Рида до пиратских романов Эмилио Сальгари: «Только беглое перечисление: тысячи романов и рассказов "приключенческого" жанра, Жюль Верн, Буссенар, Майн Рид, Купер, Хаггард, Стивенсон, Жаколлио, Сальгари, индейцы, марсиане, золотоискатели, воздушные корабли, пираты, йоги и заговорщики; театр всех мастей и какие-то кабаре "Кривое зеркало", "Летучая мышь", "Гротеск", и студия доктора Дапертутто, то есть Мейерхольда, и "театр для себя" Евреинова, и бойкая оперетка […] При всем этом я еще занимался гимнастикой и спортом в различных клубах, создавал литературные и театральные кружки, смотрел решительно все картины в "иллюзионах", пламенно любя актрису Перл Уайт, серийный фильм "Маска, которая смеется" и датскую актрису Асту Нильсен», - вспоминал Трауберг.
Когда отец получил работу в Петербурге и переехал туда вместе с семей, он оставил сына доучиваться в гимназии. В 1920 г. Трауберг переезжает в Петроград к семье, знакомится с Г. Козинцевым в Театре комической оперы Константина Марджанова, куда оба устроились работать режиссерами. С этих первых совместных постановок началось многолетнее режиссерское соавторство (вначале - под общим псевдонимом КаТэ), продолжавшееся до 1946 г.
В 1922 г. Трауберг опубликовал вместе с Григорием Козинцевым, Георгием Крыжицким и Сергеем Юткевичем эстетический манифест «Эксцентризм», в выходных данных Петроград переименован в Эксцентрополис. Организовал совместно с Г. Козинцевым театральную мастерскую «Фабрика эксцентрического актера», в 1924 г. она будет преобразована в Киномастерскую ФЭКС.
Опыт подросткового освоения «массовой культуры», изучения ее приемов в будущем оказался чрезвычайно полезен Траубергу-режиссеру. «Классический авангард испытывал нескрываемое восхищение перед технологиями современного массового изготовления и дистрибуции художественной продукции — и от их имени подвергал жесткой критике традиционную высокую культуру с ее элитарными претензиями […] советскую культуру можно понять как попытку снятия оппозиции между авангардом и массовой культурой» (Б. Гройс). Из восхищения массовой культурой выросли и эстетические манифесты ФЭКСов, и ряд кинематографических цитатных заимствований, например, из «Фантомаса» Луи Фейада в «Трилогии о Максиме».
С 1924 Трауберг и Козинцев начали работать в кинематографе. «Заслуги Трауберга в создании ФЭКСа и совместных с Козинцевым спектаклей и фильмов […] очень велики: у него был литературный талант, редакторское чутье, он был музыкален (именно по его предложению в коллективе появился Д.Д. Шостакович), важная в кинорежиссуре организационная работа почти целиком лежала на нем» (Я. Бутовский).
Первым кинематографическим опытом ФЭКСов стал фильм «Похождения Октябрины» (1924). По словам Юрия Тынянова: «Эта маленькая, неизвестно где и как заснятая фильма не принадлежит к высоким киножанрам. Самые скромные кадры […] — это[…] люди, разъезжающие на велосипедах по крышам. "Похождения" — необузданное собрание всех трюков, до которых дорвались изголодавшиеся по кино режиссеры. И все-таки фэксы вправе любить свои "Похождения". Они учились не на монументальных "эпопеях", а на элементарной "комической", где еще есть следы кино как изобретения […], позволяющие без излишней робости и уважения […] руками брать то, к чему более почтительные, но менее понятливые относятся как к табу: самую сущность кино как искусства. Здесь фэксы приобрели то, что и до сих пор является самой ценной их чертой: жанровую свободу, необязательность традиций, способность видеть противоположные вещи» .
Следом за «Октябриной» выходят короткометражные картины «Красная газета» (1924) и «Мишки против Юденича» (1925), художником-постановщиком которой стал Евгений Еней.
В 1926 г. ФЭКСы делают свой первый полнометражный фильм – «Чертово колесо». Именно с этого фильма к ФЭКСам присоединяется оператор Андрей Москвин. Сценарий по повести Вениамина Каверина «Конец хазы» написал Адриан Пиотровский. «Чертово колесо», «о подгулявшем в увольнительной морячке с крейсера “Аврора” напоминает не фельетон, а фантастику Гофмана. Ленинград контролирует некая “теневая” власть, […] темное инфернальное начало, бесчинствующее на улицах города, пока не пропоет петух… Ленинград пивных, грязных хаз, бандитских притонов и “мокрых дел” — снят […] красочно и экзотично, под несомненным воздействием немецкого экспрессионизма» (Л. Аркус, О. Ковалов).
В 1926 г. Козинцев и Трауберг ставят «кинопьесу в манере Гоголя» - фильм «Шинель» по сценарию Тынянова, который ФЭКСы несколько раз, по выражению Трауберга, «шили заново». Автор сценария отнесся к переделкам лояльно и назвал картину «замечательным опытом», но критика встретила ленту агрессивным неприятием. Тынянов писал: «Радостная травля ленинградской критики на этот раз превысила все, что может представить себе средний читатель Один критик назвал меня безграмотным наглецом, а фэксов, если не ошибаюсь, предлагал вычистить железной метлой. […] Другой рассуждал так: классики — народное достояние; сценарист и режиссеры исказили классика — прокуратура должна их привлечь за расхищение народного достояния».
В 1927 г. выходит фильм «Братишка»: «В перерыве согрешили — написали детектив под названием “Братишка”. Все действие — в одной комнате (задолго до “Двенадцати рассерженных мужчин”). Написали и — устыдились. Ставить не стали. Название передали другому сценарию — о сломанном грузовике. Этот поставили — фильм кому-то даже понравился; нам — нет» (Л. Трауберг).
В том же году Козинцев и Трауберг по сценарию Тынянова и Юлиана Оксмана ставят «С.В.Д.», историческую мелодраму о восстании Южного общества декабристов. В рецензии Виктора Шкловского «С.В.Д.» был назван «самой нарядной лентой Советского Союза» и «одной из лучших советских исторических лент».
«Новый Вавилон», картина о Парижской коммуне, снималась в Ленинграде и Одессе в 1928 г., музыку к фильму написал Д. Шостакович. Трауберг вспоминал: «Сам материал Золя, роскошь Второй империи […] прельщала своими кинематографическими визуальными возможностями, - все это несла в себе тема Коммуны. […] мы начали писать этот сценарий, увлеченные Золя. Вся атмосфера и сюжетика оттуда. А значит, это и близость к первому поколению импрессионистов. И соответствующие портреты людей. Москвину и Енею надо было решать, […] на какой оптике они будут работать. А в данном случае это определило выбор “оптики” Ренуара, или Мане, или Моне, или даже раннего Сезанна. И, наконец, самое главное: для импрессионистов характерно отсутствие психологизма, вдумывания в образ. Так сказать, внешнее красивое скольжение». Фильм вышел на экраны в 1929 году, был восторженно принят кинематографистами, но не имел успеха у зрителя, в официальной критике, наряду с похвалами, по его поводу прозвучали обвинения в формализме.
В 1931 г. Трауберг пишет на основе газетной заметки сценарий фильма об учительнице, уехавшей на Алтай: героиня заблудилась в лесу и была спасена присланным за ней советской властью самолетом. По этому сценарию Козинцев и Трауберг снимают свой первый звуковой фильм. Конъюнктурным поворотом к современности фильм «Одна» завершает период фэксовского «эксцентризма»: «Время переменилось […] Эксцентрическую комедию об этом времени мы не могли бы снять» (Г. Козинцев).
В течение 1930-х гг. Трауберг и Козинцев работают над трилогией о Максиме - «Юность Максима», «Возвращение Максима» и «Выборгская сторона». Они создают героя, ставшего популярным, получают одобрение власти, любовь публики и Сталинскую премию: «Придумали: большевик должен быть похож на веселого и смелого героя русского фольклора, Иванушку или Петрушку, хитреца и озорника, героя старинных кукольных представлений! […] В трилогии много смешного[…]: забавные сцены, остроумные реплики, комичные qui pro quo (один вместо другого), и все это авторы бесстрашно включают в самые серьезные и[…]трагические сцены. […] И звучала с первых кадров фильма счастливо найденная, задушевная, чуть таинственная песенка "Крутится, вертится шар голубой". […] Козинцев услышал песенку […] "В эту минуту Максим был найден"» (Н. Зоркая).
В конце 1930 –1940-х гг. Трауберг становится одной из наиболее влиятельных фигур ленинградской кинематографической школы при том, что высоких постов он не занимал: «Траубергу […] удалось сохранить в ленинградском кино удивительный дух 1920-х гг. Через 1937 год, через всю войну сумел он пронести “газетные” словечки, эпатаж как норму поведения и, наконец, внешне легкомысленное отношение к кино при высочайших требованиях к отдельно взятым кинофильмам. И с какой бы иронией ни относились к Траубергу, из всех крупнейших студий только на "Ленфильме" (во многом благодаря его присутствию) существовало то, что можно было назвать атмосферой» (П. Багров).
В 1942 г. Трауберг и Козинцев снимают короткометражку по сатирическому стихотворению Самуила Маршака «Юный Фриц», которая была запрещена. В 1943 г. Трауберг самостоятельно ставит фильм «Актриса», его жестко критикуют в печати за «бессодержательность». В 1945 г. выходит последняя совместная картина Козинцева и Трауберга «Простые люди», она попадает под запрет Постановлением ЦК «О фильме “Большая жизнь”» (10.09.1946) и выйдет на экраны лишь в 1956 г.
В 1948 г. начинается кампания по борьбе с космополитами, в марте 1949 г. в «Правде» напечатана статья министра кинематографии СССР И. Большакова «Разгромить космополитизм в киноискусстве», «лидером буржуазных космополитов» в ней назван Трауберг. Последствия: увольнение с работы, проработки, собрания с обличительными речами, письма в газеты, отречение коллег и учеников, страх ареста. Семья Траубергов переезжает из Ленинграда в Москву. Трауберг пишет письмо вождю с просьбой допустить его к работе, но до смерти Сталина он останется изгоем.
В послесталинскую эпоху Трауберг снимает несколько не слишком удачных фильмов, затем окончательно оставляет кинематограф. Он занимается преподавательской деятельностью на Высших сценарно-режиссерских курсах, в 1970-1980-х гг. пишет книги, в перестройку публикует мемуары, дает интервью, ездит на конференции, посвященные ФЭКСам: Траубергу посчастливилось дожить до того момента, когда он узнал что его фильмы вошли в историю кино.
Умер 13 ноября 1990 в Москве.
Наталья Бочкарева