Материалу следующего фильма трилогии — «Возвращение Максима» — по его серьезности, казалось бы, совершенно не соответствуют комедийные приемы. Июль — август 1914 года. Увольнение семи рабочих. Локаут на заводе. Номер «Правды» с призывом к рабочим Питера начать забастовку солидарности. Всеобщая стачка. Столкновение с полицией. Уличные баррикады. И начало первой мировой войны. Но и здесь авторы смело соединяют веселое и печальное, страшное и смешное. Так, после лирической, грустной заставки, где под знакомую уже песню о шаре голубом рассказывается про трех товарищей — одного повесили, другого убило машиной, третий... и т. д., возникает остраненный, написанный резкими мазками образ душного, летнего Петербурга четырнадцатого года. ‹…›

Невероятный по своей удачливости матч Максима на бильярде — средство выведать, на какой завод передали военный заказ. Голодающий рабочий продает на рынке пиджак, и это служит основанием для сцены комической торговли двух стариков рабочих — Мищенко и Ерофеева. Любовная, дружеская усмешка сменяется острым саркастическим разоблачением в сцене заседания Государственной думы. Выступает большевистский депутат. Холеные, респектабельные господа стучат по столам, истошно кричат, пытаясь заглушить голос Тураева, вскакивают на стулья. Трясущиеся жирные щеки, седые бородки, разинутые в крике рты, апоплексические багровые затылки — уходящий класс во всем своем физическом и нравственном ничтожестве... И даже в финале фильма, после разгрома рабочих баррикад — то же контрастное соединение разнородных мотивов, тот же комедийный ход. Эшелон отправляется на фронт. Офицер спрашивает у бравого солдатика, вытянувшегося перед начальством: «Ну как, выведете Россию на светлый путь?» И бодрый ответ Максима — это он, в солдатской форме, стоит у эшелона: «Так точно, выведем, господин офицер». То, что могло бы стать лозунгом, прямой публицистической концовкой, в несложном трюке с переодеванием получило неожиданную глубину, второй план. А затем эшелоны, идущие на Запад, листовки о грабительской войне, которые читают солдаты, и контрапунктом возникающая яростная и грозная песня «Крутится, вертится шар голубой», которая обретает здесь мощь, силу грозного предчувствия.

Песня о шаре голубом, ставшая музыкальным лейтмотивом кинотрилогии, видоизменяющаяся в разных обстоятельствах — от шутливого интимного романса до грозного революционного гимна, становится как бы той основой, на которой расшиваются узоры музыкальной ткани всей картины — то легкомысленный галоп, то траурная песня, с которой провожают погибшего рабочего, то модные анархистские куплеты о цыпленке жареном, то революционная «Варшавянка». Козинцев и Трауберг одними из первых поняли, что музыка в звуковом фильме может быть не только средством сопровождения, усиливающим, подчеркивающим своими ритмами то или иное настроение. ‹…›
авторы не боятся складывать образ эпохи из элементов очень разновеликих, разномасштабных, они не боятся пестроты, смело соединяют различные по настроению сцены. Но в фильме нет эклектики. Его стилевое единство определено точно решенным центральным образом, который как стержень проходит через всю трилогию, объединяя ее пестрые, разноплановые элементы. Герой вовсе не присутствует во всех сценах, он часто уходит из поля зрения объектива. ‹…›

‹…› «Возвращение Максима» запечатлело короткий момент революционного подъема, пресеченный мировой войной. Фильм больше развивался в пространстве, чем во времени. Множество жанровых зарисовок, политических событий были объединены судьбой главных персонажей — Максима, Наташи, Мищенко, Ерофеева. ‹…›

Ханютин Ю. Художественное кино второй половины 30-х годов //  История советского кино. 1917–1967: В 4 т. Т. 2. 1931–1941. М.: 1973.