Леонид Трауберг любил говорить, что умрет, как Сергей Эйзенштейн, — заслуженным деятелем искусств. Однако в 1987 г. ему дали звание народного артиста РСФСР: с одной стороны, так и не приравняв к современникам — в большинстве своем давно уже «народным СССР», с другой — испортив красивую фразу. А красивые фразы Трауберг очень любил!
Еще он любил руководить. Причем удовольствие ему доставляли вполне бытовые, мелочные проявления власти. Кажется, никто никогда и не знал, какую должность занимал Трауберг в ленинградском Доме кино — вроде бы, он был всего лишь одним из членов Совета. Но каждому было известно, что перед началом любого мало-мальски интересного вечера Трауберг будет стоять на контроле, отсеивая «не имеющих права».
Впрочем, может, и не зря стоял он на контроле. Траубергу (безусловно, задававшему тон) удалось сохранить в ленинградском кино удивительный дух 1920-х гг. Через 1937 г., через всю войну сумел он пронести «газетные» словечки, эпатаж как норму поведения и, наконец, внешне легкомысленное отношение к кино при высочайших требованиях к отдельно взятым кинофильмам. И с какой бы иронией ни относились к Траубергу, из всех крупнейших студий только на «Ленфильме» (во многом благодаря его присутствию) существовало то, что можно было назвать атмосферой. Была в ленинградском кино некая планка — по сути, тот же контроль, тот же отбор по принципу отсеивания «не имеющих права». Именно благодаря этому даже «второй ряд» ленфильмовских режиссеров был очень крепким и по-своему талантливым.
Все это было уничтожено антикосмополитической кампанией конца 1940-х гг. Главных космополитов, в отличие от рядовых, отбирали не по национальному признаку, а по формальному — нужно было покончить с остатками проклятого авангардного прошлого. И кому, как не Траубергу, было занять в рядах отщепенцев первое место. Несмотря на огромный успех трилогии о Максиме, главным фактом творческой биографии его оставался ФЭКС — Фабрика эксцентрического актера, созданная вместе с Григорием Козинцевым в 1922 г.
К 1949 г. стало ясно, что для Козинцева был важен прежде всего философско-психологический подтекст фильма: уже четко прослеживалась общая линия, идущая от Акакия Акакиевича в Шинели к Гамлету и Королю Лиру. Но так раздражавший советскую критику эпатаж фэксовских фильмов, страсть к авангардной форме, к голому жанру для Козинцева к этому времени были всего лишь юношеским увлечением — а Трауберг продолжал жить именно этим.
Существовало четкое разграничение интересов: Козинцев любил Уильяма Шекспира и живопись, Трауберг — музыку (в частности, именно он пригласил в кино Дмитрия Шостаковича, что сыграло решающую роль в формировании не только почерка Козинцева и Трауберга, но и всей советской киномузыки). Еще в афише их первой совместной работы — спектакля «Женитьба» — стояло: «Григорий Козинцев (реж., дек.), Леонид Трауберг (муз., лит.)». Собственно, все годы их содружества Трауберг был именно муз.-лит. редактором, причем редактором первоклассным. Проявлялось это не только на стадии написания сценария (здесь, пожалуй, Трауберг делал даже больше, чем Козинцев), но и при монтаже (монтировал Козинцев, окончательное слово при просмотре оставалось за Траубергом).
В 1946 г. дуэт распался. Самостоятельные работы Трауберга были режиссерски беспомощны — он это понимал. Но понимал ли Козинцев, что кроме фамилии в титрах из его картин исчезло нечто более существенное?
После смерти Иосифа Сталина, как и у многих, у Трауберга началась Другая жизнь. Он встал на ноги, жил в Москве, преподавал на Высших сценарно-режиссерских курсах, писал книги, постепенно становился мэтром. О ФЭКСе говорил добродушно-снисходительно. Так продолжалось, пока на Западе не начали всерьез интересоваться советским авангардом 1920-х гг. и ФЭКСом в первую очередь. И тут выяснилось, что именно это было главным в жизни Трауберга, что все это время он продолжал жить в 1920-х гг., причем именно «в двадцатых», а не «двадцатыми», подобно многим своим современникам. Теперь он перестал это скрывать — стал ездить на конференции и фестивали, посвященные ФЭКСу, писал статьи, давал интервью и был абсолютно счастлив. И в последние дни, в больнице, часами рассказывал какие-то истории «про Лелю Кузьмину и Яничку Жеймо».
Багров П. 13.11.1990. Умер Леонид Трауберг // Новейшая история отечественного кино. 1986–2000. Кино и контекст. Т. 5. СПб. 2004.