‹…› Казалось бы, дата рождения — чего тут спрашивать? В любом кинословаре вы прочитаете — 17 января 1902 года. И вдруг как-то раз, в конце января 1990 года, Трауберг мне говорит: «Вот мне сейчас 89 лет. Хотелось бы дожить до девяностолетия». Я отвечаю: «Дай Бог Вам прожить еще больше, Леонид Захарович, но только ведь Вам сейчас 88 лет». А он говорит: «Вот и нет. Семья моя жила с 1910 года в Петербурге, позже—Петрограде, а я, по ситуации царского времени, учился в Одессе». Фраза «по ситуации царского времени» означает, что в царское время во всех городах России существовала «пятипроцентная норма» для приема еврейских детей в гимназию, и мальчика, поступившего в гимназию в Одессе, родители уже не решались оттуда забирать, даже при переезде семьи в другой город. А поступил он туда, как они считали, во многом из-за того, что после рождения Леонида родители год тянули с его регистрацией, отчего при поступлении он оказался на год старше других кандидатов и умнее, и потому был принят — вошел в эти разрешенные для еврейских детей пять процентов. Я думаю, что молодой Трауберг был во всех случаях умнее своих сверстников, даже если бы у него и не было возрастной форы, но вот что было очень важно—это то, что из-за этого подаренного года его не могли мобилизовать в армию—ни белые, занявшие Одессу после революции, ни красные, окончательно «освободившие» ее в 1920 году. И именно в этом году теперь уже призывной—восемнадцатилетний (а на самом деле—девятнадцатилетний) Леонид Трауберг переехал в Петроград ‹…›.

Нусинова Н. Леонид Трауберг. Памяти учителя // Киноведческие записки. 2003. № 63.