Марлен Мартынович Хуциев родился 4 октября 1925 года в Тифлисе, в семье большевика Мартына Левоновича Хуциева (Хуцишвили) и актрисы Нины Михайловны Утенелишвили, известной на весь Тифлис красавицы. Как гласит семейная легенда, Мартын пообещал родителям невесты застрелиться в случае отказа; их семейная жизнь был яркой, но недолгой. Даже спор об имени для будущего ребенка, мальчика или девочки, вызывал у обоих приступы беспочвенной ревности — отчего именно это, а не другое? В итоге отец нашел компромисс: «На столе стояли бюсты, Маркс и Ленин, и вот он придумал это имя. Я считаюсь самым первым Марленом. В Тбилиси детство — это потрясающе, город ведь пел... Утро начиналось с симфонии голосов», — вспоминал Марлен Мартынович в одном из интервью. — «В три года я помню один потрясающий эпизод, который я помню, как явь. это бабушка, держа меня на руках, поднесла к окну, и, над улицей, в Тбилиси это было дело, там напротив такой дом. Когда я недавно был в Тбилиси, это дело нашел, такой, за забором каменный белым был кипарис, и вот над этим кипарисом летел такой бюст... Человек по грудь, седобородый, с очень добрым глазом, взглядом, и что-то пел тихонечко, ласково. И бабушка мне сказала: „Смотри, это Бог“. Вот клянусь, это мне не приснилось, я это помню как будто это было вчера».

Вскоре родители развелись и в Москве уже жили порознь. Некоторое время Марлен оставался с матерью, но потом отец забрал его к себе. В 1936 году он был арестован и расстрелян по обвинению в контрреволюционной деятельности. «Иногда я видел его во сне: как он едет в троллейбусе», — вспоминал Марлен Мартынович. — «Я его обнимал, и потом стал соображать, он какое-то время был без работы, перед тем как его забрали. Дома был, не ходил на работу. А он занимал крупный пост. Иногда я думаю о том, как ему не пришло в голову, когда он уже был без работы, чтобы сесть на поезд, уехать в сторону Кахетии, к его родине, а там рукой подать до Тушетии. Ушел бы в горы и спрятался бы». После ареста отца мальчик жил с мачехой, пока мать не увезла его в родной Тбилиси.

Первым сильным киновпечатлением, как и для его многих ровесников, стал фильм «Чапаев», на который они пошли с двоюродным братом: «Он повел меня, и мы, впервые, такой, в подвале был, как бы внизу, на склоне Тбилиси. Мы вошли, белая стена, зазвенели колокольчики, я ничего понять не мог. И вдруг начался фильм „Чапаев“. Это было мое первое знакомство с кинематографом. И это была первая любовь навсегда». В дворе, где рос Хуциев, одной из любимых была игра «в театр», и ему часто приходилось исполнять роль офицера, стрелявшего в Чапаева. Отрицательные роли его не пугали — позже, уже в старших классах, в военные годы он с блеском играл роль адъютанта в стихотворном скетче собственного сочинения «Гитлер слушает доклад».

От отца Марлену передались способности к рисованию, именно путь художника он поначалу выбрал для будущей профессии, но подготовительных курсов для поступления в Тбилисскую Академию художеств оказалось недостаточно — не хватила навыков. Материнские связи помогли устроиться на киностудию, помощником макетчика в павильоне комбинированных съемок. «В это время снималась картина-стереофильм „Робинзон Крузо“. Робинзона играл Кадочников, я его впервые увидел на студии. И я вот участвовал в том, как делали целый огромный макет нью-йоркского порта. Эти домики там вырезали, какие-то стенки там, и я понятия не имел ни о ВГИКе, ни о чем. Но, попав на студию, уже заразился кинематографом».

О существовании ВГИКа Марлен Хуциев узнал от школьного товарища, приехавшего из Москвы на каникулы. Следующим летом в Тбилиси прибыл институтский представитель с миссией отбора абитуриентов, и Хуциев (хоть не без боя — слишком уж юным выглядел для своих 20 лет) — прошел предварительный конкурс. До Москвы добирался на поездах через Баку, Беслан, Грозный, Минводы — дорога заняла много больше одной недели, и срок приема документов успел кончиться. На помощь пришло письмо матери, адресованное ее однокурснику по тифлисской киношколе Михаилу Калатозову, и после всех приключений абитуриент был принят в режиссерскую мастерскую Игоря Андреевича Савченко, на один курс c Александром Аловым, Владимиром Наумовым, Сергеем Параджановым, Юрием Озеровым и Феликсом Миронером, который стал соавтором первых его картин.

На время учебы студента Хуциева приютили соседи по Маросейке, где раньше была квартира отца. У этих людей, без всяких предварительных договоренностей — попросту заявившись без предупреждения — он, сын репрессированного, прожил четыре учебных года. В 1952 году защитил диплом с короткометражной картиной «Градостроители», в которой снялись Николай Рыбников и будущий оператор и режиссер Петр Тодоровский. «Уже этот рассказа о молодых строителях столицы был отмечен не привычной для экрана той поры „прозаической“ густотой бытовых деталей, житейской достоверностью персонажей. <...> Хуциев и его соавтор по дипломной работе, любившие „прозаические“ картины С.А. Герасимова, хотели в дальнейшем делать такие фильмы, в которых соединились бы Герасимов и Савченко», — пишет Л.М. Рошаль в своей книге о творчестве М. Хуциева.

Закончив учебу, Хуциев был принят на работу помощником режиссера дубляжа студии имени Горького, а спустя три года получил приглашение на должность второго режиссера картины «Ляна» Бориса Барнета, у которого практиковался еще в студенческие годы. Вскоре ему дали место режиссера-постановщика на Одесской киностудии и уже в следующем, 1956 году совместно с Ф. Миронером и П. Тодоровским, дебютировавшим в качестве оператора, Хуциев приступил к работе над фильмом «Весна на Заречной улице», имевшей фантастический успех в прокате — более 30 000 000 зрителей. В самый разгар съемок, проходивших в Запорожье, прогремела новость о разоблачительном докладе, сделанным Н.С. Хрущевым на закрытом заседании ХХ съезда КПСС. Наверное, после победной, это была самая счастливая и волнующая из весен.

Спустя два года успех повторила картина «Два Федора», в которой сыграл свою первую главную роль Василий Шукшин. В 1959-м Хуциев вернулся на студию имени Горького, а в 1962-м закончил работу над фильмом «Застава Ильича» по сценарию Геннадия Шпаликова, ставшую главным символом «оттепели». «Весне», надежду на которую связывали с Хрущевым, не хватило воздуха, чтобы вздохнуть полной грудью, из-за его же собственной косности — после хрущевской критики фильм вышел в сильно урезанном виде, под нейтральным названием «Мне двадцать лет» и с опозданием на два года. Из него был изъят даже ставший впоследствии хрестоматийным фрагмент поэтических чтений в Политехническом — вдохновенный и, в сущности, абсолютно невинный с идеологической точки зрения. Полный авторский вариант будет показан только в конце января 1988 года — спустя почти четверть века после создания.

«Июльский дождь» (1966), главный сюжет которого — разочарование, стал эпилогом несостоявшейся «весны», закапсулировавшей в себе большую режиссерскую судьбу Марлена Хуциева. Его дальнейшая творческая биография оказалась связана, в основном, с телевидением. В большое кино он вернется только в первой половине 1980-х с фильмом «Послесловие». Следующее «возвращение» случится спустя эпоху — в 1991 году выйдет на экран двухсерийная картина «Бесконечность».

Последние 16 лет в сотрудничестве с сыном Игорем Марлен Мартынович работал над фильмом «Невечерняя», в центре которого — философский диалог Чехова и Толстого. «Имейте в виду: это не из серии ЖЗЛ, — предупреждал Хуциев. — «Это просто история двух визитов к больным. Все началось с того, что меня поразил факт: Саваоф нашей литературы, живой бог, пришел навестить молодого писателя! В сопоставлении с тем, каковы у нас сегодня творческие взаимоотношения, это кажется удивительным. И потянулась ниточка...».

Майя Кононенко

Цитаты:
Рошаль Л.М. Оттепель. Новый этап в отечественном кино. Творчество Марлена Хуциева // Москва. ВГИК, 2015
Марлен Хуциев о кинематографе, детстве в Грузии и учебе во ВГИКе. // Серебряный дождь. Эфир от 19 сентября 2016