Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
Я отношусь к молодому (не по возрасту, а по стажу) поколению вгиковских педагогов. Вступив на столь высокую должность в столь высоком и уважаемом мною институте, надо, конечно, помнить всегда, чью эстафету ты принимаешь. Помню, что еще студентом, я с трепетом проходил мимо живых легенд. Рядом с нами ходили Довженко, Пудовкин, Эйзенштейн, который к несчастью, умер в тот самый день, когда на нашем курсе должна была быть его первая лекция. Я был свидетелем очень интересных работ курса С. А. Герасимова. Мне повезло в том, что я учился у замечательного мастера советского кино И. А. Савченко и у старейшего замечательного педагога, связанного с истоками ВГИКа Сергея Константиновича Скворцова. И сегодня я имею честь руководить вместо Сергея Константиновича мастерской, что накладывает на меня особые обязательства.
Прием в институт это ответственнейший вопрос, который мы не всегда правильно решаем. Можно ошибаться или быть уверенными, что не ошиблись, — здесь чисто субъективное впечатление играет роль. Но мне кажется, что с отбора будущих студентов начинается путь к результатам наших усилий. Система приема, не знаю как в других киношколах, но во ВГИКе, имеющем замечательные традиции, все-таки нуждается в изменении. Принимаются 14–16 человек, с которыми мы знакомимся, в том числе и по написанным работам, но неизвестно, сами ли люди работают.
И в эти короткие встречи мы можем допустить ошибку. Внутри мастерской мы дискутировали вопрос о том, что надо придумать какой-то инструмент, который позволил бы процент ошибок свести к минимуму, хотя, конечно, какие-то ошибки неизбежны. Например, принять в институт кандидатов на полгода. Будет примерно в два раза больше студентов, но можно не считать их стационарно принятыми. Это даст нам возможность в течение полугодия из общего количества выявить тех, на кого мы можем возлагать большие надежды. Это очень важный вопрос.
Сразу разгадать и наличие таланта, и некоторого багажа знаний, и высокий уровень нравственных понятий очень сложно. В итоге не совсем верного отбора наш экран захлестывают не просто коммерческие фильмы, а коммерческие позиции. Есть люди, которые ответственны за охрану окружающей среды, точно так же мы ответственны за охрану кинематографической среды.
Очень загружена программа. Высшие режиссерские курсы находятся в счастливом положении — там больше уделяют внимания творческому процессу в сравнении с общими предметами. Во ВГИКе же неизбежно возникают «ножницы» между общеобразовательными предметами и специальными творческими дисциплинами.
Наверное, было бы неплохо воспринять опыт Болгарии, связанный с изучением неспециальных сопутствующих дисциплин. Там студенты участвуют в факультативных занятиях и целевых семинарах, например, по изучению Шекспира, Толстого. Такая система дает больше, чем только сумма знаний. Классика обогащает студента, дает повышенное качество, невольно заставляет его самостоятельно обращаться к богатейшему наследию, без которого он работать не может.
Главная цель — современность, но нельзя оставлять археологии все, что накопило человечество. Вспомните знаменитое высказывание В. И. Ленина о том, что стать коммунистом можно только тогда, когда обогатишь себя знаниями, накопленными человечеством.
На третьем курсе мы съемочные работы полностью отдаем классикам и не безразборно — они объединены тематической целевой задачей рассказать историю молодого человека XIX века. Это осуществление горьковских идей дает определенные плоды. Студенты, изучая материал, должны суметь углубленно осветить все элементы своей профессии, что в условиях учебного заведения очень нужно. Иногда молодые люди достигают результатов больших, чем на профессиональных студиях, так как у них есть желание и упрямство овладеть материалом.
Считаю, что наша задача — на стадии приема учащихся создавать условия для меньших ошибок и по возможности избегать их. Нам нужно воспитывать будущих режиссеров не только накопленной суммой приемов, но прежде всего нравственно, учитывая содержание студенческих работ, понимая их первый опыт.
Делать не те трагические работы, отражающие интересы лишь этого человека, и работы, которые следуют за сегодняшней модой, ищут расчленения и обыгрывания элементов, без намерения сосредоточить внимание на целом, на сути, на выводах. Такие работы меня не устраивают.
Мне нравятся многие работы грузинской киношколы. Там всегда в центре человек и решены картины с большей или меньшей изобразительностью. Нельзя без волнения смотреть фильм «Воскресенье с 11 до 17», передающий проблему ухода отца из семьи и переживания дочери.
В свое время при отборе абитуриентов я допустил ошибку. Студента, который снял учебные работы «Утренний поезд» и «Ночь», а потом получил призы на фестивале, я просто «зарезал» на экзамене. Он мне не понравился. Показалось, что чересчур суетится и лезет...
Этот человек, узнав, что его не приняли в институт, попросился работать хотя бы дворником с тем, чтобы ему разрешили посещать занятия. Потом я честно ему сказал, что был не прав и рад, что он учится в мастерской.
И еще один человек был — он был во втором эшелоне принимаемых в институт. Красивый, высокий. Потом выяснилось, что он что-то побаливает. Потом мы узнали, что он лег на операцию, после которой может не вернуться в жизнь — сердце. Я говорил ему: «Зачем, это же огромный риск... Может быть, избежать?»
Он сказал: «Жить я буду, а работать, наверное, не смогу».
Мы звонили в больницу каждые 15 минут. Три часа шла операция. Она прошла благополучно. Человек вернулся к жизни. И мы верим в этого студента, потому что он поставил на карту не что иное, как жизнь. Профессия, которую выбирают идущие в этот институт, — установка этой профессии — жизнь, поэтому велика наша ответственность на приеме и велика ответственность тех, кто учится.
Хуциев М. Формирование творческой личности и принципы воспитания кинорежиссера. М.: Госкино. 1986.