Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов

Приключения вождя на киноэкране

150 лет — В.И. Ленину. В кино он был разным: воином революции, добрым дедушкой, философом и даже шутом. Евгений Марголит рассказывает, как вождь ожил на экране и какие метаморфозы переживал его образ.

Трансформация ленинского образа на протяжении десятилетий — сюжет чрезвычайно увлекательный. Ленины разных эпох — персонажи, внешне похожие, но вряд ли узнавшие бы друг друга, сойдись они в одном пространстве.

Ленин двадцатых годов есть, прежде всего, символ революции. Это вихрь, сметающий преграды на своем пути. В некотором роде, Ленин — это «дух святой». В определении Маяковского «самый человечный человек» прилагательное «самый» гораздо важнее существительного.

«Кино-Правда № 21. Ленинская» (1925)

И, может быть, когда Ленин становится мумией, он и обретает окончательно свою завершенность символа — в этой самой неподвижности. Первые же появления суетливо жестикулирующего «немого» Ленина на экране воспринимаются обратным образом.

Таково восприятие современниками типажно схожего с Лениным рабочего Никандрова. К десятилетию революции его снимают сразу в двух фильмах: это «Октябрь» Эйзенштейна и «Москва в Октябре» Бориса Барнета (в этой картине сцены с Никандровым не сохранились). Нелепость немой «движущейся статуи», изображения, призванного быть неподвижным, сквозит в характеристике того же Маяковского: «Отвратительно видеть, когда человек принимает похожие на Ленина позы и делает похожие телодвижения — и за всей этой внешностью чувствуется полная пустота, полное отсутствие мысли. Совершенно правильно сказал один товарищ, что Никандров похож не на Ленина, а на все статуи с него».

В «Ленинской киноправде» Дзиги Вертова неслучайно кульминацией является оплакивание Ленина, Ленин в гробу. Эти кадры монтируются с кадрами движущейся толпы, которая с ним прощается, и перемежаются титрами: «Ленин — а не движется. Ленин — а молчит. Массы движутся. Массы молчат». Вот где дух Ленина — вселившийся в массу, ставший ею.

Поэтому наиболее успешной попыткой создать ленинский образ в немом кино считается фильм Якова Протазанова «Его призыв» — на самом деле детективная история с обманутой сыном фабриканта рабочей девушкой и спрятанными им сокровищами. Апофеоз с «ленинским призывом» пришит к финалу, и сделан двойной экспозицией: возвышающаяся, неподвижная фигура Ленина, парящая над массами, что должно в данном случае символизировать движение масс верным ходом в партию.

1. «Человек с ружьем» (1938) 2. «Ленин в 1918 году» (1939)
3-4. «Ленин в октябре» (1937) 5. «Октябрь» (1927) 

Следующая значительная попытка создать образ вождя пролетариата в кино — «Ленин в Октябре» Михаила Ромма 1937 года. Разница между 1927 и 1937 годом очевидна. Помимо политической и идеологической составляющей здесь важен и опыт, приобретенный кинематографом. Многое определяет наличие звука: Ленин больше не молчит. В роммовском фильме Ленин — та же символическая фигура, сметающая имперскую машину. Но очеловеченная, хотя речь не о буквальном воспроизведении облика вождя. Во всяком случае, не в первую очередь.

Гораздо важнее, что Ленин в исполнении Бориса Щукина — актера, ставшего любимцем Москвы после исполнения роли Тартальи в знаменитом представлении Вахтангова «Принцесса Турандот» — продолжает ряд героев, ставших ключевыми для кино 1930-х годов, начиная с «Путевки в жизнь». Это герои — народные шуты, герои-эксцентрики, которые переворачивают мир. К ним принадлежат и юный Максим, «Тиль Уленшпигель русской революции», и Чапаев, и профессор Полежаев в «Депутате Балтики».

Отсюда парадоксальность ленинского жеста, его реакции, даже его картавость — в данном случае она создает такое интонирование официального слова, которое это слово оживляет.

Самая показательная подробность, о которой не раз вспоминал Ромм: одной из главных задач, занимавших в этой роли Щукина, было понять, как Ленин смеялся. Он консультировался у одного из соратников Ленина, Дмитрия Мануильского, который славился умением изображать вождя, и тот признался, что не может воспроизвести тот своеобразный смех. Но когда Щукин продемонстрировал свою версию, Мануильский был поражен точным сходством.

«Ленин в Октябре» выстроен по принципу авантюрного фильма. Герой постоянно меняет маски, чтобы в решающий момент открыть подлинное лицо, которое гораздо прекраснее всяких масок, потому что — живое. Однако образ Ленина как строителя нового государства требует иных красок. «Авантюрный» Ленин для этого недостаточно монументален. И уже в «Ленине в 1918 году» действительным героем фильма является Сталин. Михаил Геловани изображает его именно как монумент: рослый, с неторопливой весомой речью, скупыми жестами. Ленин продолжает символизировать «дух» революции при новом герое — символе государства, который, как выяснится уже в 1946 году из фильма Михаила Чиаурели «Клятва», нисходит на Сталина. Так воплощена каноническая формулировка из сталинской биографии «Сталин — это Ленин сегодня».

1. Борис Щукин. 2. Максим Штраух. 3. Борис Смирнов.
4. Иннокентий Смоктуновский 5. Кирилл Лавров.
6. Юрий Каюров. 7. Михаил Ульянов. 8. Леонид Мозговой

Экранный Ленин с его уже утвержденным и канонизированным эксцентрическим рисунком роли, волей-неволей выступает смеховым двойником Сталина. В дуэте Геловани с Борисом Щукиным, а далее, после смерти Щукина, с блистательным Максимом Штраухом это сделано достаточно деликатно, как и в «Выборгской стороне» Козинцева и Трауберга, «Человеке с ружьем» и «Якове Свердлове» Сергея Юткевича. Но, скажем, в фильме Чиаурели «Великое зарево» 1938 года, Ленин, которого играет актер тбилисского драмтеатра Константин Мюфке, копирующий манеру Щукина, фактически лишен реальной функции. Все решает Сталин, а сюжет неузнавания Ленина («Ленин в Октябре», «Человек с ружьём») превращается в чисто анекдотический — его принимают за врача, и в этом качестве он устраивает личное счастье влюблённой пары.

Вообще, мотив неузнавания Ленина оказывается очень существенным именно в связи с присутствием Сталина.

Ленин — это «человеческое лицо» государства, но только Сталин воплощает государство в полной мере.

Вот почему с началом «оттепели» кинематографический Ленин в отсутствие Сталина производит впечатление несколько неловкое. Он выглядит суетливым и торопливым персонажем, цитирующим тексты и статьи самого себя. Он есть приложение к текстам, которые произносит. Для такой роли не важен уровень актерского таланта — по большей части используется только портретное сходство провинциальных актеров, что отчасти возвращает нас к казусу рабочего Никандрова. Впрочем, это не особенно зависит от уровня дарования. С тем же сомнительным успехом на рубеже 1950-х — 1960-х играет в кино Ленина («Коммунист», «Балтийская слава», «Аппассионата» и др.) Борис Смирнов — Ромео и Гамлет в ленинградских спектаклях Сергея Радлова 30-х, а в 50-е — чеховский Иванов в знаменитом спектакле Бориса Бабочкина в московском театре им. Пушкина. Вот интересно: актерам романтического или героического монументального амплуа Ленин в кино вообще не удается (позднее, уже в 70-х это подтвердит работа Кирилла Лаврова в фильме «Доверие»).

Наиболее успешны в этой роли всегда были актеры характерные, даже эксцентрического склада — те же Щукин или Штраух.

Вот почему на этом фоне выделяются «Рассказы о Ленине» Юткевича 1957 года — благодаря возвращению Штрауха (после войны, на рубеже 1940-х — 1950-х от исполнения этой роли Штраух был отстранен — очевидно, повлияла сомнительная фамилия). Здесь проявилась отмеченная ещё в 1930-е склонность его Ленина не столько к действию, сколько к размышлению, рефлексии, если угодно. Особенно показательна вторая новелла, «Последняя осень». Фильм не имеет, конечно, ничего общего с реальными фактами — тяжело больной Ленин безо всяких инсультов и потери речи продолжает руководить страной из Горок. Он героически преодолевает недуг и уходит по осенней аллее в бессмертие. По сути, этакий «Анти-Телец»). Но сам сюжет преодоления физической немощи силой духа в исполнении Штрауха безукоризненно тут «срабатывает». (Кстати, подобный сюжет увлекал и Щукина — по воспоминаниям Ромма, актер после «Ленина в 1918 году» предлагал поставить третью серию, именно на этой ситуации построенную).

1. «Шестое июля» 2. «Штрихи к портрету Ленина».
3. «На одной планете» 4. «Ленин в Польше»

Перелом наступает только в середине 1960-х годов. Неожиданный поворот связан с одним из канонических качеств вождя: всеведением. Он — тот, кто обладает полнотой знаний о будущем в каждом моменте своего существования. И это качество резонирует с неизбежным после разоблачения культа личности переосмыслением предшествующих «оттепели» десятилетий.

Ленин в фильмах этой эпохи отягощен своим всезнанием, своим предвидением трагических катаклизмов. Причем всезнание отделяет Ленина от соратников, обрекая его на одиночество.

Именно таким его играет Иннокентий Смоктуновский в фильме 1965 года «На одной планете» Ильи Ольшвангера. Показательно: в одном из тогдашних интервью актёр признается, что в кинолениниане ему наиболее близка именно «линия Штрауха».

И не случайно сам Штраух замечательно впишется в эту новую ситуацию через год в «Ленине в Польше», где Сергей Юткевич подхватит ту же тему. Более того, Ленин у Юткевича призван реабилитировать и сакрализовать традиции художественного авангарда 1920-х годов. Режиссер очень изобретательно выстраивает фильм как внутренний монолог своего героя. Прогрессивная критика тех лет поставила «Ленина в Польше» в один ряд с «Ивановым детством» Тарковского, «Хроникой одного дня» Жалакявичюса, «Земляничной поляной» Бергмана.

В этом же ключе играет Ленина Юрий Каюров в «Шестом июля» Михаила Шатрова — человека, создавшего жанр, который он по примеру Ромена Роллана назвал «драмами революции». Понятно, что так же играет и Михаил Ульянов в телесериале Леонида Пчелкина по сценарию Шатрова «Штрихи к портрету Ленина». Характерно, что эта картина, снимавшаяся в конце 1960-х, так и не была тогда выпущена на телеэкран, именно поскольку Ульянов в полной мере передал трагедийную составляющую одиночества и всезнания.

По существу, на этом тему киновоплощений Ленина можно считать завершенной. Появления Ленина в историко-революционных фильмах 1970-х — 1980-х годов не входят в число значительных образов. При том, что по-своему был интересен Алексей Устюжанинов во втором фильме трилогии Сергея Бондарчука «Красные колокола». Энергия и некоторая провокационность ленинских поступков была интересно намечена, особенно выразительная интонация, с которой Ленин произносит: «Есть такая партия!», немедленно замолкая в ожидании реакции. На экране предстал Ленин-полемист, Ленин — политический дуэлянт. Но и эта работа уже не была по-настоящему оценена, поскольку сама коллизия к середине 1980-х уже никого не интересовала. Тем более оказался незамеченным «Раскол» Сергея Колосова 1993 года — последнее, возможно, обращение к «трагедийному» Ленину.

Что касается смеховой природы Ленина, именно кинематограф, в частности — канонические работы Щукина и Штрауха, породили многочисленные анекдоты о вожде. Так же, как и в анекдотах о Чапаеве, здесь присутствует чисто карнавальное снижение-возвышение.

Сниженный как монумент, Ленин возрождается в качестве карнавального персонажа.

Эта тема была подхвачена, послужив печальным прощанием с Лениным, в «Комедии строго режима» Владимира Студенникова и Михаила Григорьева. Фильм-вариация на сюжет главы «Зоны» Довлатова, где зэки разыгрывают историко-революционную пьесу с участием Ленина и Дзержинского. Эффект картины заключается в том, что коллизии из канонических ленинских фильмов обнажают свою двусмысленность. Экранный Ленин обнаруживает в своем поведении родство с уголовным миром, что замечательно схвачено Виктором Сухоруковым — зэк, которому поручена роль Ленина, стал одним из лучших его образов.

После всех советских Лениных, включая закрывающую тему «Комедию строгого режима», в новом российском кино показать оригинальный образ вождя удалось только Александру Сокурову. Умирающий Ленин из «Тельца» выдается не только оригинальностью взгляда — тиран отстранен и распластан, но цепенеющей рукой еще пытается удержать власть. Леонид Мозговой впервые сыграл не дух, не символ, не функцию и не условного интеллектуала из фантазий шестидесятых — это был Ленин-человек. Пускай плохой, но в своем убожестве именно «человечный». Стервенея от ненависти, в бессильной злобе он наблюдает со смертного одра за им созданным миром, который в своем хаосе и всеобщем отчуждении обращается против своего создателя. Именно мелкая человеческая суть Ленина, с другой стороны, и делает его столь отталкивающим, и смерть ему самому представляется лучшим выходом — в последних кадрах он растворяется в небытии с облегчением.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera