То, что единственному советскому конкурсному фильму — «Слуге» Вадима Абдрашитова — главные конкурсные призы не достанутся, становится понятно довольно быстро. За последние два года Берлинский фестиваль явно пресытился советским кино; на пресс-конференции у Абдрашитова больше спрашивают про Михаила Горбачева и Бориса Ельцина, чем про фильм, а председатель жюри Рольф Либерман, продюсер фильмов-опер, говорит, что фильм плохой, потому что герой Юрия Беляева неправильно дирижирует оркестром. Другие советские фильмы, показанные вне конкурса («Дни затмения» Александра Сокурова и «Куколка» Исаака Фридберга), также не вызывают большого ажиотажа и довольствуются почетными упоминаниями различных ассоциаций и союзов: первый — OCIC (Международная Католическая организация), второй — UNICEF (Детский фонд при ООН) и CIFEJ (Международный детский и юношеский киноцентр). «Слуге» же (помимо почетного упоминания организации «Interfilm») достается приз Альфреда Бауэра.
Этот приз был учрежден в позапрошлом году, через четыре месяца после смерти Альфреда Бауэра — основателя Берлинского фестиваля и его бессменного директора на протяжении четверти века (1950–1976). Сопровожденный формулировкой «за открытие новых путей в киноискусстве», приз Бауэра тем самым, естественно, был задуман как нерегулярный; иначе говоря, его вручают лишь при наличии достойного претендента. В 1987 г. его получила «Дурная кровь» Леоса Каракса; в прошлом году приз Бауэра вручен не был. Нынешний выбор кажется немного странным: жанр социально-политического гротеска, на первый взгляд, плохо вяжется с эстетской ориентацией приза. Да и вообще кинематограф времен глобальных социальных катаклизмов (причем, что существенно, катаклизмов столь деструктивных, как в Советском Союзе конца 1980-х гг.), как правило, слишком озабочен злободневностью тематики и функцией всенародной трибуны, чтобы «открывать новые пути» в искусстве. Однако на деле произойдет совершенно обратное: на следующий год приз Бауэра получит «Караул» Александра Рогожкина, а еще через два года — «Бесконечность» Марлена Хуциева. Таким образом, советский кинематограф как бы оказывается в авангарде формальных поисков мирового киноискусства.
Можно усмотреть здесь лишь совпадение — очень уж непохожи три лауреата. Все трое относятся к разным поколениям: лишь один из них, Рогожкин, «порожден» новейшей эпохой («Караул» — его третий фильм); Абдрашитов и (тем паче) Хуциев сформировали свою стилистику задолго до Великого перелома и теперь сохраняют ее, применяя к стремительно меняющейся действительности. То, что для Абдрашитова театр жизни, для Рогожкина — прямой репортаж о смерти, а для Хуциева — река времени, то есть и жизни, и смерти в их единстве. Может, и впрямь совпадение? Но ведь на любом престижном фестивале (а тем более на фестивале класса Берлинале) жюри, напротив, старается избегать ситуаций, когда несколько призов подряд — каких бы то ни было — достаются одной и той же национальной кинематографии; и для того, чтобы это неписаное правило преступить, требуются весьма и весьма веские мотивы.
Но каковы бы ни были мотивы жюри (скорее всего, в них присутствуют и элементы политики, и, возможно, частные пристрастия), здесь видится выверенность и продуманность каждого из этих выборов. Своеобразную «бауэровскую трилогию», образуемую «Слугой», «Караулом» и «Бесконечностью», можно рассматривать как летопись распада Советской Империи — распада, близость которого в 1989 г. уже вполне очевидна. Разница поколений и стилей срабатывает здесь как многоуровневый анализ; и чем она разительнее, тем больше диапазон этого анализа, тем адекватнее он гигантскому масштабу события. Уникальность этой «трилогии» в том, что впервые за всю историю кино событие подобного масштаба описывается одновременно 1) изнутри (т. е. «гражданами» империи), 2) во время (а не после) и 3) не документально, а с помощью приемов кинопоэтики. Последние же, органично применяясь для описания и анализа глобальных тектонических сдвигов в историческом процессе, тем самым наполняются новой «энергией смысла» — таким образом, они обретают «второе дыхание» и потому действительно торят «новые пути в киноискусстве».
Гусев А. Новейшая история отечественного кино. 1986-2000. Кино и контекст. Т. V. СПб, Сеанс, 2004