Первые шаги новой, Советской власти были показаны в «Выборгской стороне» — заключительной части трилогии. И опять-таки основная ситуация картины, с одной стороны, поразительно серьезна, а с другой — полна юмора. Максим назначается комиссаром Государственного банка. Герой спит на диване в Смольном, а над головой уже прикреплен плакат: «По делам Государственного банка беспокоить с 7-ми часов утра». А дальше — ошеломленность героя перед тайнами финансовых операций, яростный саботаж чиновников и упорство революционного вожака, при поддержке масс запускающего сложную финансовую машину. В процессе эволюции — от первоначальных вариантов «Выборгской стороны» к ее окончательному виду — фильм несколько утратил свои комедийные моменты. Ушла острота сцены первоначального прихода Максима в банк, когда он пугался швейцара с огромной бородой. Ушла даже оставшаяся в опубликованном сценарии линия чиновника Капицына, который согласен работать на новую власть, но только чтоб под конвоем: «Вдруг вы долго не удержитесь, что мне тогда будет?» Эта потеря была особенно чувствительной. В Капицыне Козинцев и Трауберг запечатлели фигуру буржуазного спеца с его двойственной психологией. Та же социальная зоркость, которую проявили режиссеры, увидев Капицына, помогла им выхватить из эпохи такие фигуры, как темная солдатка Евдокия Козлова и бывший конторщик, барский прихлебатель, ныне анархист Платон Дымба. ‹…›

Главной победой фильма был сам Максим. Здесь соединилось авторское чувство истории и ясное понимание современных задач. 

В начале фильма «Выборгская сторона», где Максим появляется, одетый в кожанку комиссара, он временами еще позволяет себе вспомнить прежнего озорного парня с рабочей заставы. Но масштаб дел, бремя работы делают героя все более суровым, жестким. В финале картины он встречается с чиновниками банка,- сломленные, униженные, изобличенные, они просят разрешения вернуться на работу: «Мы мирные русские люди». «Вы — русские люди? — с ожесточением перебивает их Максим. — Вы еще смеете говорить о России? Что в вас русского, господа Шумахеры, Мациевские, Андрезены? Фамилии у вас немецкие, со шпионами знались английскими, а порядочки мечтали завести японские». Штрих, положенный временем. Именно в 30-х годах, когда так мощно звучат темы национально-патриотические, отрицательные персонажи разоблачаются не только в их классовой враждебности пролетариату, но и как изменщики нации.

Ханютин Ю. Художественное кино второй половины 30-х годов // История советского кино. 1917—1967: В 4 т. Т. 2. 1931—1941. М.: Искусство, 1973.