У этой картины странное название — «Не болит голова у дятла». Она сама кажется странной, выпадающей из привычных рубрик и примет школьного, детского фильма. Нет в ней перевоспитания трудного парня, приобщения индивидуалиста к коллективу. Нет подвига маленького героя, и дети не помогают взрослым в их важных делах. Ребята в этом фильме существуют в границах своего возраста, не пытаясь быть умнее и значительнее, чем они есть, говорят своим языком и решают свои проблемы. Нужно только немного внимания, чтобы понять их. Нужно всего лишь живое чувство искусства, чтобы войти в поэтический, пронзительный, завораживающий мир фильма, созданный сценаристом Юрием Клепиковым и режиссером Динарой Асановой.

В фильме все время сосуществуют две точки зрения: авторская — доброжелательная, чуть насмешливая и грустная от понимания скоротечности этого особого состояния уже не детства и еще не юности — и точка зрения героев. История дружбы, любви Иры и Севы Мухина, по прозвищу Муха, их смутное и острое чувство, где все на грани, все еще по-ребячьи наивно, неуклюже и одновременно напряженно, сильно. Чувство, которое для них настолько преображает мир, что даже ворота старинного барского особняка вдруг начинают выскрипывать знакомую мелодию. И так естественно ждать подругу, стоя на голове, и неожиданно, волшебно ее преображение: школьная форма сменяется мини-юбкой, распущенные волосы, высокие каблуки. И так же завораживающе чудесен для взгляда подростка мир профессиональных музыкантов: блестящие инструменты, ловкие движения, виртуозная слаженность игры. Режиссер не боится отдать длинный эпизод импровизациям Владимира Василькова и его товарищей — не для них самих, хотя они хороши, но потому, что во время их исполнения раскрываются Муха и другие мальчишки. Они живут в ритме мелодий — это как гул их собственной крови, удары сердца, это смутное ожидание будущего, его настойчивые ритмы.

Это чудо переключения из сферы быта в особый поэтический мир совершается в фильме уже с первых кадров, когда в дробном перестуке дятла Муха улавливает джазовый ритм и на своем видавшем виды барабане пытается его воспроизвести. Оно в появлении на оживленной улице лавирующего среди машин под взглядами изумленных прохожих мужчины на роликах, оно в немом диалоге героев и портретов знаменитых музыкантов, которые то осуждающе, то одобрительно смотрят на уныло пиликающего на скрипке маленького Мишу и на исступленно работающего своими палочками Муху. 

У авторов фильма есть в высшей степени драгоценное умение сворачивать биографию в один кадр, в одну деталь. Так, в семье Мухи и отец, и он сам, и даже бабушка донашивают майки старшего сына — мастера спорта — с пятым номером на спине. и сразу прочитывается и жесткий быт дома, и то, что кумир в нем и любимец старший сын, и отсутствие матери. И дружность этой семьи: все принимают участие в поисках пропавшего талисмана, даже «звезда баскетбола», стоя в воде, шарит своими длинными «граблями» по дну пруда.

В персонажах этой картины, в связывающих их отношениях есть первый план, легко прочитываемый, формулируемый в словах, и есть второй, подспудный, истинный, который и герои, и зрители точно оценивают.

Так, за развязностью и игрой на публику Булкина, по прозвищу Батон, есть и желание понравиться окружающим и попытки самоутверждения, пусть через озорство. И ребята видят этого истинного, неуверенного в себе, ранимого Булкина, так же как они видят и иронически воспринимают желание Тарарухиной быть взрослее, чем она есть, ее зависть к Ире Федоровой, которая нравится всем мальчикам. Учительница Татьяна Петровна (Е. Васильева), конечно, требует по всей строгости со своих питомцев — такая уж ее роль. Но она и понимает их ребячьи чувства и уважает их. Е. Васильева с тонкой комедийной грацией раскрывает двойственность своей героини. Ее официальный, строгий, крикливый тон, и улыбка, которую она не может скрыть, когда Муха появляется в классе в ластах, неукоснительность, с которой она диктует летнее задание, и понимание того, как ребятам «хочется на травку». Право требовать в пределах школьной дисциплины и обязанность не вторгаться в заповедные личные переживания своих воспитанников. Она любит и уважает их, и ребята отвечают ей тем же.

В том, что делает Васильева, нерв фильма и, пожалуй, одна из его важнейших тем, которую, выражаясь модным социологическим языком, можно было бы определить как неформальные отношения в группе. Группа — это ребята из 7-го класса с их заторможенностью, флегмой, за которыми ожидание, пульсирующее гулом барабанов, мелодиями современного бита, — ожидание свершения, жажда поступка, покамест проявляемая в ребячьих проказах. и в этой группе все знают цену друг другу. Что из. того, что некий Валерка знает, где у кузнечика ухо? Ребята прекрасно понимают, что этот современный собиратель информации, «газетных тонн глотатель» собирает ее, чтобы выделиться, завоевать популярность. Потому и не пошел к нему Муха, что Валерке важен не он сам — Сева Мухин, а то, что он брат того, знаменитого Мухина. Девочка-первоклашка по заданию директора зубрит речь к выпускникам: «Сегодня ваш последний звонок возвестит... Федор Кузьмич, а можно, я скажу «ку-ку»?» — вдруг прерывает она свою репетицию. Эти ребята все время говорят «ку-ку» в ответ на словесную шелуху, их волнуют не только слова и поступки, но и нравственные побуждения этих действий и слов. В них живет жажда справедливости и добра.

Хорошо, что эта картина появилась, что с ней пришел в кино, несомненно, одаренный режиссер Динара Асанова. В то же время я не хотел бы преувеличивать значение фильма для нашего кинематографа. Да он и сделан скромно, непритязательно, без претензии на великие обобщения. Это фильм об отрочестве, пронизанный предчувствием будущего и грустью о том чудесном возрасте, который проходит бесследно и останется в памяти как кадр застывшего на рельсах Мухи, так и не догнавшего поезда своего детства, свою первую любовь.

Ханютин Ю. Быт, бит и поэзия // Советский экран. 1976. № 7.