Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
О жанре «Кин-дза-дза!»
«Фантастика ли?»

 

 

<...> Фантастика ли?.. Вероятно, так. Уж больно невероятные вещи происходят на экране.

Научная ли?.. Безусловно нет, скорее антинаучная. Авторы в этом смысле настроены откровенно эпатажно. Они, к примеру, совершенно не намерены даже намекнуть, каким образом перемещается в пространстве ржавая и дырявая бочка
Ага, стало быть, есть и пародия?.. Вряд ли. Тут все и сложнее и проще. Проще вот почему. Прямая деловая причина именно такого художественного решения в том, что отечественному кинематографу не хватило бы ни сил, ни средств, ни людей, ни профессионального умения, чтобы «выдать» на экране мир дальних галактик и сверхцивилизаций в их научно-технологическом блеске. Реваз Габриадзе, Георгий Данелия, Павел Лебешев, Александр Самулекин и Теодор Тэжик понимали это и потому остроумно и просто решили проблему: вывели на экран примитивную, «бедную» цивилизацию.

Сложность же в том, что недостатки отечественной кинотехнологии становятся порой источником достоинств кинематографии. В данном случае порождают ясный и точный замысел фильма. Перед нами, очевидно, цивилизация, обожравшаяся технологиями, а потом отрыгнувшая их. Авторы фильма бросают вызов привычным
технологическим парадам в десятках фильмов о будущем. В итоге пародируется не сам жанр научно-фантастического кино, но некоторые реалии подобных фильмов, и до жанра авторам нет дела. Они не над будущим смеются, но над нашими современными технократическими амбициями.

«Кин-дза-дза!». Реж. Георгий Данелия. 1986

Здравый смысл авторов фильма налицо: «не в этом счастье», — говорят они. По другому счету будем искать истину — по нравственному. Чем душа жива в этих дальних галактиках?...

«Не новый поворот», — слышу я голос оппонента. Что ж, может быть, и не новый... Но выраженный с такой конечной яростью, какой я не вcтречал. Привычная логика суждений в этом случае такова: «конечно, человек важнее всего, но техника сама по себе не только необходима, но и прекрасна». Но эта логика половинчата для
Габриадзе и Данелия. Гнусь и ржа самой великолепной техники выявлены ими до конца. И тогда становится легче говорить о главном.

Главное в ленте — это зрелище человеческого падения, разложения и деградации личности. «Страну рабов, страну господ» живописуют нам авторы «Кин-дза-дза!», живописуют с горечью фарса, порой гиньоля. Если всмотреться, за десятками фарсово-трагикомических деталей проступает некая общественная система, достаточно последовательно и строго выстроенная. «Опять-таки не ново!» — скажет мой ученый оппонент, поместит Плюк и плюкан в
литературно-исторический контекст, помянет Замятина, Хаксли, Оруэлла. Более того, расценит фильм как проекцию на возможное будущее нашей цивилизации.

Но «Кин-дза-дза!» не относится ни к утопиям, ни к антиутопиям. Данелия движим здравым смыслом, который требует ясности и отчетливости позиций. Будни галактики Кин-дза-дза для него не Послезавтра, а Сегодня. Язвы деградации личности, утраты духовности испещрили весь земной шар. Данелия не побоялся в
своем фильме сконцентрировать эти язвы, довести их до критической массы...

Мне думается, что и неровное дыхание фильма, отдельные его длинноты и несообразности проистекают из того же: из трагического ощущения режиссером утраты человеческого тепла. Не потому ли и для себя самого, как актера, Георгий Данелия избирает в фильме
особую роль? Улыбчивый убийца, стерилизующий мир по своему усмотрению, творец геноцида, облаченный в белые безгрешные ризы — вот что играет Данелия. И в первый, пожалуй, раз его улыбка на экране пугает. Это что же должно было произойти, чтобы
едва ли не самый большой человеколюбец в нашем кино решился сыграть садиста?..

Значит, что же: лишь тотальное неверие и отчаянный крик предупреждения?

Ну нет, только не так! Иначе это не был бы фильм Данелия.
Вот тут, пожалуй, самое время вспомнить о многозначности здравого смысла. Ну, в самом деле, разве не от лукавого финальный сыр-бор, суета вокруг спасения Уэфа и Би? Откуда такая самоотверженность во имя деградировавших подонков? Сердцевинный это вопрос, главный...

Антиномия прораба и студента налицо. Но и общность тоже обнажена. И Станислав Любшин, и Леван Габриадзе точно и звучно ведут свою главную ноту: человеческое достоинство.
Им бы вырваться домой: слов нет, это и есть доминанта всех поступков. Но не менее существенно и другое: выстоять, сохранить себя, не впасть в рабство, не оскотиниться — именно так! И внутреннее действие фильма вокруг того и складывается.

Вот ведь как все вокруг медленно, но верно сдвигает тебя назад, к звероподобным предкам! Подчинись инстинктам: есть ведь так хочется, пить!.. Подчинись насилию: вдень в нос колокольчик, родной... Теперь приседай, приседай, похлопай себя дурацки по щекам и раскорячься, родной... И молви — «ку»! Может быть, самый горький момент фильма — это тот, когда наши соотечественники суетливо и подло жалуются начальству — эцилоппу — на бродячих коллег Уэфа и Би.

Впрочем, к чести Машкова, спасовал он все же на минутку... Потому как увидел тут же себя в кривом зеркале. Увидел, как Би и Уэф моментально стали закладывать друг друга вооруженному эцилоппу. Но не просто зарегистрировал прораб в тот момент животный страх у бродячих артистов-плюкан. Думается, еще и пожалел их, испытал чувство сострадания.

В этом — суть.

Замысел авторов фильма представляется мне глубоким именно в том, как и в сумерках еще недавно живой души, среди царства инстинктов отыскивают они человеческое. Стало быть, не так уж с бухты барахты вспомнили в час отбытия Владимир Николаевич и Гедеван об опустившихся и одичавших хозяевах пепелаца. Почувствовали себя в их шкуре. Подметили зверское в себе, человеческое в них... Возвысились до сострадания.
Чувство это в высшей степени свойственно музе Георгия Данелия. Есть благородство и вера, а потому никак не наивна отчаянная попытка Машкова спасти «недочеловеков» Би и Уэфа, от которых его уже тошнит.

Вот почему именно этот отчаянно нелепый поступок так необходим авторам. Именно это кажущееся бессмысленным многозначие здравого смысла и создает удивительный эффект просветления в финале ленты. Когда все уже, кажется, погребено в железный ящик-эцих, и Вера, и Любовь ...

Когда после смрада Плюка и мертвечины Хануда засиявшие цветами просторы Альфы тоже оказываются пораженными тленом изысканной бесчеловечности... Вот тогда Машков и Гедеван делают еще одну попытку спасти тех, к кому «привыкли, что ли», — и это безрассудное братство и дарит нам свет Надежды. Свет непогребенной Надежды: мы все-таки останемся людьми.
Но в фильме, как известно, все произошло проще, без патетики. Грубый и невежественный Уэф не захотел на планету, где не знают, «кто перед кем будет приседать», а образованный Би отказался от общества, в котором «нет цветовой дифференциации штанов». Прораб и студент возвратились на Землю из галактики Кин-дза-дза без спутников... И только тут, на Земле, донеслось до них из воздушных миров пробившееся через нечленораздельные «ку!» и «ы-ы-ы!» неутоленное вопрошание: «Мама, мама, что мы будем делать?»

А в самом деле, что мы все, земляне, будем делать?.. Не так-то просто ответить на этот вопрос, да и не притязали на это авторы умной и горькой ленты. Но чего не надо делать, они знают хорошо.
Не станем вдевать в нос колокольчик... Отучимся унижаться, а того важнее — унижать... Попробуем думать, что говорить, а куда важнее — говорить именно то, что думаем... Докажем, ей-богу, что юный Гедеван не так уж и ошибается, когда полагает, что на Земле не перевелись еще порядочные люди. <...>

Гуревич Л. Многозначность здравого смысла // Искусство кино. 1987. № 7.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera