Я давно хотел снять мультфильм. У меня есть даже раскадровки по новелле О. Генри «Вождь краснокожих», но тогда я запустился с «Афоней», и картина не состоялась. Но на этой картине я старался особенно не вмешиваться в работу художника — Александра Храмцова. Потому что мультфильм должен быть сделан одной рукой.
Ремейк фильма «Кин-дза-дза!» мне предлагали делать еще американцы. Но я тогда заявил, что это невозможно: ну не святотатство ли взять вместо Евгения Леонова, Юрия Яковлева и Станислава Любшина других артистов? Продюсеры не сдавались: «А давайте мы инопланетян сделаем трехмерными». И тут я придумал: почему бы мне не взяться за анимацию?
Очень много приключений, которых не было в старом фильме. Мультипликационная картина далась мне нелегко: то мне казалось, что я мало взял от «Кин-дза-дза!», то слишком много. Нужно было избегать откровенных заимствований и при этом воспроизвести узнаваемый мир фильма. Так появились новые сюжетные линии и персонажи.
В этот раз на планету Плюк попадает парочка музыкантов. Владимир Николаевич Чижов — виолончелист высокого полета типа Ростроповича и мальчик Толик, который приехал в Москву поступать в школу диджеев. Один член многих академий, знает себе цену, но постоянно попадает в идиотские ситуации. Другой — герой нашего времени, быстро вникает во все, торгуется. Бойкий такой мальчишка. Маму Толика озвучила моя любимая актриса Полина Кутепова.
Главного злодея у нас играет Александр Адабашьян. Это робот Абрадокс. Он начисто лишен всех положительных качеств. Есть еще главарь контрабандистов Траз, его озвучивает Вахтанг Кикабидзе. Он тоже порядочный мафиози. Но есть и безобидные герои, например, инопланетянин Ромашка, который потерялся на Земле, и его озвучиваю я.
Когда мы работали с Евгением Леоновым, он любил приговаривать: «сними моего Андрюшу», имея в виду сына. Здесь-то он мне и пригодился. Я позвонил Андрею Леонову и предложил ему роль папы. Он с радостью взялся и очень хорошо озвучил. Так нам удалось добиться эффекта узнавания: голос похож на Леонова, но при этом в нем есть и что-то свое, новое.
Наши негодяи и мерзавцы все равно должны были выглядеть симпатичными. Что может быть примитивнее отталкивающих, трафаретных злодеев! Чтобы хорошо сыграть или изобразить отрицательного персонажа, нужно знать, где он хороший.
Сейчас мало специалистов по рисованной анимации. А у нас был очень сложный проект: объемная анимация со светом. Мы людей искали по всей России, в Прибалтике, на Украине. Даже какие-то были варианты в Китае. Я рассказал о своих планах Норштейну, он посмотрел на меня и сказал: «Ты задумал невозможное».
В игровом кино больше свободы. Ты работаешь с актером и можешь управлять его игрой, мимикой, а в анимации между режиссером и персонажем встает художник, который берет на себя роль посредника. Чтобы заставить этого мультипликационного персонажа хмуриться, а не поднимать брови, нужны недели и месяцы работы.
У нас фильм актерский. Поэтому самая большая трудность была с актерской игрой. Скажем, человек смотрит на вас, и где-то в какой-то момент у него появилась добринка в глазах — с актером это делается просто. Или он думал, думал, а потом взгрустнул — это легче. Аниматоры привыкли, что если добринка — то уши надо именно так. А надо только, чтобы уголочек рта поднялся, и всё.
С аниматорами приходится бороться, чтобы они работали без преувеличения. На вопрос «что делать?» я всегда отвечал: «персонаж должен все время жить».
Моя болезнь — это переозвучка. Спросите у Юрия Яковлева. Он вам расскажет примерно следующее: во время репетиций «Кин-дза-дза!» мы меняли текст по сто раз, потом его записывали и брали, чтобы выучить, но когда приходили на съемки в восемь часов утра, Данелия доставал из кармана другие листочки и говорил, что старые мы можем выбросить.
Меня одолевали цензурные страхи, когда мы делали первую «Кин-дза-дза!» Нас все время пытали: «Что это у вас за огромный шар, который все надувают? Что вы имеете в виду? Портреты Брежнева?» А тогда по всей стране висели огромные портреты Брежнева. Мы отнекивались: «Нет, это же просто шарик, при чем здесь Брежнев?» После того, как ревизоры уходили, мы в ужасе снимали шар, и вдруг объявление: Брежнев умер. Потом появился Андропов и антиалкогольная борьба, а у нас студент Гедеван вез чачу — представляете себе, какая чача в 1986 году? Восемь лет зоны за самопал! Нам пришлось моментально убрать эту чачу, и все решили, что это уксус. Каким нужно быть идиотом, чтобы из Батуми, имея из вещей на руках один портфель, тащить бутылку уксуса!
Сценарий переписывали сто раз. Прибегает кто-нибудь и кричит: «Ребята, нам надо текст исправлять». «Почему?» Показывают «Правду», и там крупным шрифтом написано: «К.У. Черненко». Значит, и наше «ку» никто не оставит. Но на какое слово заменить «ку»? «Ко» — некрасиво, «кю» — нельзя. Но пока мы думали, что делать с «ку», пришел к власти Горбачев, и снова началась антиалкогольная борьба.
Все почему-то решили, что мы делали фильм о Советском союзе, тогда как картина с огромным успехом шла за рубежом, например, в Японии. «Кин-дза-дза!» не о советской власти, а о неравенстве, которое будет существовать при любом режиме. Если бы фильм вышел сейчас, то критики бы обязательно написали, что он про Россию. И в этом была бы доля правды: современный язык превратился в бессмысленное «ку», музыка опростилась дальше некуда, планета заржавела.
Современному человеку на Плюке проще. Он привык делить людей на низшую касту и высшую. Вот, например, гастарбайтеры. Кому придет в голову, что это не пацаки, а равные? Или поклонение деньгам. Я никогда не спрашивал: «Сколько мне заплатят за картину?»
Я снимал фильм «Орел и решка», и там был влюбленный герой, который всем жертвует для того, чтобы помочь своей невесте, которая попала в беду. Мне все говорили, что таких людей уже нет. Таких бескорыстных, преданных, готовых отдать все ради любимых. Я не согласен. Пока они есть хотя бы в воображении — значит, они есть.
Данелия Г. В игровом кино больше свободы // Сеанс. 2013. 9 апр.