«Охота на лис» была написана для другого режиссёра и попала ко мне через Ленфильм практически в завершённом виде. Только некоторые вещи уточнялись по ходу дела. Например, вся история с колонией была сделана по-другому. Новая конструкция пришла в голову тогда, когда я увидел колонию собственными глазами. Она диктовалась, в первую очередь, конкретным жизненным материалом и конкретностью актёра.
По-особому остро чувствовал свои возможности великий Олег Борисов. Он брал свой текст и говорил: «а можно вот здесь запятую перенести? Потому что смотри, что здесь получается ритмически — тра-та-та... тра-та-та-та- та»... Вплоть до запятых! И мы следовали, конечно, его пожеланиям... Поразительно, как тонко он чувствовал все вещи, очень чувствовал...
Может быть, потому, так по-особому выразительно звучат везде диалоги, они прямо ложатся на слух...
Также с Гостюхиным менялись какие-то реплики, фразы... Много чего подсказала жизнь в «Охоте на лис», безусловно... Повезло, что на выборе натуры мы наткнулись на этот разрушенный храм... Мне кажется, этот эпизод с храмом и «лисой» кое-что даёт картине серьезное.
Вообще, я не думал, что «Охота» окажется столь насыщена замечательными пейзажами, разных сезонов, разной тональности и красок. Природа вдруг стала слагаемым смысла фильма, приобрела содержательность!
Умозрительно картина представлялась более интерьерной, более пространственно замкнутой. Но просмотр первого же материала подсказал, уточнил, расширил экран. В него настойчиво входила природа: лес, поля, речка, просёлки... И стало ясно, что раз картина начинает требовать расширения объёма, более широкого выхода на природу, надо ей подчиниться и поправить замысел. Надеюсь, что это фильм обогатило, вошло в него существенным слагаемым...
Эти пейзажи столь лирично снял замечательный оператор Юрий Невский. «Охота» — его несомненная творческая удача. С ним мы сделали много картин. И весьма разных. Он и «Поезд» снимал, и «Охоту», и «Танцора», и «Пьесу»... Он очень хорошо умеет снимать актёров. И наш Белов прекрасно изображён Невским. <...>
Мы так долго искали актёра на роль Белова, что катастрофа уже близилась... Тогдашнее производство свято требовало полного соблюдения времени и сроков. А мы всё продолжали искать, говоря, что нужен как бы молодой Шукшин. Легко сказать! В итоге никого не было, хотя у меня на пробах перебывало много претендентов на эту роль... Но какая-то в них была неубедительность... ну, не то, не то, не то... Нет актёра и всё! Хотя перебирали уже и в Питере и в Свердловске... Тогда всё это работало слаженно, инфраструктура была крепкая, несмотря на отсутствие e-mail’а и интернета. Пересылали фотографии, подсказывали, мол, посмотрите там-то, в той-то картине, в том спектакле ...Но ничего не помогало...
И вот мы едем с картиной «Поворот» на Всесоюзный кинофестиваль... Помнишь, был такой замечательный фестиваль, ежегодно проходивший по столицам тогдашних республик? Ехали мы тогда ночным поездом в Ригу. Фестивальным было отведено два вагона, забитых народом со всей страны... Путешествие, конечно, превращалось в одно большое дружеское застолье: многие учились вместе, где-то вместе работали, с другими давно не виделись... Ясно, что ложились, и вставали, конечно, поздно...
И вот, когда утром я вышел в коридор, то в вагоне было ещё тихо, все спят, начало мая, вот такая погода за окном солнечная, тёплая, как сейчас... А из Москвы выехали — был какой-то дождь... А тут за окном какой-то такой радостный, праздничный пейзаж... ну, просто сама жизнь, весна! Разгар весны... Никого нет, и только у одного окна стоит сумрачный человек и, нахмурясь, смотрит на эту природу с тяжеленной мрачностью.
Меня просто потряс этот замечательный стык праздничного пейзажа и мрачности этого человека... Как-то по-особому он смотрел на всю эту красоту за окном... Странно... Чёрт, жаль, что это не актёр... Ведь тогда Гостюхина ещё никто не знал. Не актёр, думаю, но очень похож на то, что нам нужно... Может какой-нибудь оператор, директор? Возвращаюсь в наше купе и говорю Миндадзе: «Пойди посмотри, в коридоре стоит наш настоящий Белов. Посмотри на него!» Тот посмотрел и говорит: «Ну, точно! Не актёр, конечно, но похож...»
Но это был как раз-таки актёр, и тоже ехал на фестиваль с картиной «Восхождение», которую ещё никто не видел. Поэтому Гостюхина не знали. А на актёра он не был похож вообще.
Как раз из-за этого, случалось, что во время съёмок «Охоты на лис» охранники не пускали его на съёмочную площадку... Знаешь, как вокруг съёмок толпятся всякие любопытствующие люди... Он подходил в своей беловской рубахе, а его милиционеры не пускали: «куда, куда это ты? иди отсюда...» — «Я артист, здесь работаю...» — «да, пошёл ты, артист.......» <...>
Белов был найден. Рассказали Гостюхину про сюжет, про замысел... Но с трудом... Непросто было сформулировать актёру всё то, что замысливалось. Кто и что его герой? Но я сказал ему так: «Знаешь, ты видел медведя в зоопарке? Вот чего он маячит, шатается туда-сюда? А он не понимает, что он в неволе. Не понимает, что в клетке, но эту неволю, эту клеть чувствует, чувствует он что- то... Вот так и твой герой будет маячить по картине... Вот, собственно, и всё!»
И стали мы с ним работать... Теперь нужно было подыскивать ему жену, потому что с супругом определились. Возникла идея позвать Муравьёву, которая тогда только что засветилась в «Москва слезам не верит». Конечно, это было не прямое решение... Другой каскад, другая палитра... Я даже сомневался вначале. Но провели пробы и увидели, что всё сладилось, смотрятся они вместе интересно...
Их супружеская пара настолько органична в картине, что сейчас даже не понятно, в чём можно было сомневаться... Да, именно такая естественная пара получилась... как раз то, что было нужно, чтобы появилась, так сказать, соответствующая степень условности...
Нашли молодых «хулиганов» — Нефёдова и Харатьяна, и поехали в Серпухов, на Оку, в эти замечательные места. И как-то дружно, активно начали снимать.
Суркова О. Время как судьба в фильмах Абдрашитова. // М. ИМЛИРАН, 2014