Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
Мультипликация занимает особое место в кинематографе. Возникнув значительно раньше кинематографа, она прошла путь китайского театра теней, оставила след в истории кукольного театра и возродилась вновь как «оживший рисунок» при изобретении различных «стробоскопов», «фантасмаскопов», волшебных фонарей, проектирующего «праксиноскопа Рейно»... Однако здесь она еще не смогла проявить всех своих возможностей.
Только с рождением кинематографа по-настоящему определился путь ее развития как искусства рисованного фильма, являющегося особым видом современного киноискусства. ‹…›
Главное отличие мультипликационного рисованного фильма от «натурного» художественного фильма в его изобразительных особенностях. Здесь образные средства мультипликации резко отличаются от образных средств других видов кинематографии. Рисованный фильм — в нем все от начала до конца создало руками художников. Это искусство оперирует условными образами, так как рисунок сам по себе всегда условен, как бы реалистично он ни был выполнен. Персонаж рисованного фильма суть всецело творческий продукт художника, мультипликатора и режиссера. Это непосредственное творение рук художника, его фантазии, его дарования.
Главный актер в графическом фильме — художник-мультипликатор. Это он заставляет своих рисованных персонажей двигаться, действовать — играть, жить на экране. Мультипликация — условное кинематографическое искусство, и «оживший» рисунок оказывается характерным качеством рисованного фильма, качеством, которое заставляет по-особому изменяться все его кинематографические компоненты: изобразительную форму, сценарии, музыку, игру актера, монтаж. ‹…›
Здесь, например можно слона превратить в муху и, наоборот, буквально на глазах у зрителя из мухи сделать слона; стул и комод можно заставить не только ходить и бегать но комнате, но и разговаривать и даже петь. Медведь и заяц в рисованном фильме могут чудесно играть в футбол и даже летать по небу, а листок дерева или цветок — танцевать как балерина...
Для мультипликации нет ничего недоступного. Это искусство почти неограниченных возможностей, где действительность тесно переплетается с фантазией и вымыслом, где фантазии и вымысел становятся действительностью. Выдумка сказочника в мультипликации становится реальной вещью. Так, нарисованный ковер-самолет становится действительностью, он оживает и свободно путешествует по экрану в мире, созданном фантазией художника; скатерть-самобранка, раскрываясь ни глазах у зрителя, позволяет ему увидеть и понять те чудеса, которые могут быть только в сказке. Горы передвигаются и раздвигаются, закрывая и открывая дорогу, из брошенной на землю гребенки чудесной царевны вырастает дремучий, непроходимый лес, и все это в форме рисунка выглядит с экрана чрезвычайно убедительно, эмоционально воздействует на зрителя. Мультипликация создает возможность органического сочетания в жанре сказки фантастики и реальности. Она может в любой момент, в любой среде создать и обыграть всякое реальное или вымышленное существо. Это искусство умеет видеть в обыкновенном необычное и в необычном обыкновенное. Здесь через образы условных рисованных персонажей раскрываются большие человеческие чувства. Любые рисованные персонажи могут вести себя в мультипликационном фильме как люди, обладающие определенными характерами. Так, например, в фильме «Серая шейка» в образе рисованной утки выражена идея материнства. В этом же фильме уточка Серая Шейка и зайцы показывают, какой настоящей, неподкупной, полной мужества может быть дружба. Такую же дружбу (Конька-горбунка и Иванушки) мы видим и фильме «Конек-горбунок».
В фильме «Песенка радости» в образе злой, властолюбивой старухи показана полярная ночь, которая сковывает всю природу севера. А какими большими человеческими достоинствами обладает «рисованный» человечек — эта «точка, точки, запятая, минус — рожица кривая» в фильме «Федя Зайцев»? Искусство мультипликации в свойственной ему изобразительной форме имеет возможность показать явления природы. В мультфильме можно оживить ручей и он, журча, будет говорить... Листья деревьев будут буквально шептать, а ветерок — издыхать. Косматый ветер будет злиться и завывать...
Все неестественное с точки зрения реальной жизни в мультипликации кажется реальным и вполне убедительным. Имея возможность неограниченно видоизменять персонаж, художник рисованного фильма может заставить его действовать в мире ботаники, физики, химии. Средствами мультипликации с экрана могут быть наглядно объяснены сложные научные проблемы, расширяющие сферу этого искусства, позволяющего создавать занимательные и в то же время глубоко познавательные фильмы. ‹…›
Очень часто спрашивают: где границы мультипликации? Искусство мультипликации не имеет границ. Так же как не имеет границ человеческое воображение, фантазия, вымысел.
Здесь мне хочется принести высказывание известного японского драматурги Тикамацу Мондзаимона, писавшего сценарии для старинного японского кукольного театра (1653–1724). Он говорил:
«Искусство лежит на границе между правдой и ложью.
Оно есть ложь.
И в то же время — не ложь.
Оно есть правда, и в то же время оно — не правда.
Услада искусства лежит между тем и другим».
Это же самое особенно относится к искусству мультипликации.
Иванов-Вано И. Особенности рисунка в мультипликации // Мудрость вымысла. М.: Искусство, 1983.