В 30-е годы «Межрабпомфильм» сосредоточивается на производстве фильмов на международную тему. Кулешов начинает работу над звуковой картиной «Горизонт». Авторы сценария — Г. Мунблит, В. Шкловский и сам режиссер. Это повествование о
На собственном горьком опыте познает Горизонт простую истину: Америка — рай для богатых и ад для бедняков независимо от того, кто они по национальности. В 1919 году Лева оказывается солдатом американского экспедиционного корпуса, направленного воевать на север России. Наш герой переходит на сторону Красной Армии и приводит за собой других солдат. Заканчивается гражданская война, Лева Горизонт становится машинистом паровоза.
Для работы над фильмом Кулешов создал сильную и сплоченную съемочную группу. В нее входило немало испытанных его единомышленников. Конечно, А. Хохлова — ассистент и первый помощник режиссера. К. Кузнецов — оператор, Л. Оболенский — звукооператор. Актеры — П. Галаджев, П. Подобед, С. Комаров, М. Доллер. Пришло и немало новых людей. В главной роли снимался мхатовец Н. Баталов — Павел Власов в фильме В. Пудовкина «Мать». Приглашение Баталова не означало, что Кулешов отказался от своей концепции кинонатурщика. Но теперь она стала более гибкой, емкой. Баталов равно профессионально владел как сценической, так и экранной техникой исполнительского мастерства. Это вполне оценил Кулешов. Теперь он лучше понимал, что звуковому кино были необходимы театральные актеры, особенно мхатовской школы. Они приносили на экран доселе неведомую ему культуру слона, речи. В фильме выступали и другие театральные актеры:
Фильм вышел на экран в начале 1933 года. Реакция зрителей и критики была довольно сдержанной. Особых восторгов никто в прессе не выражал, но обвинения в различных «измах» Кулешову тоже не предъявлялись. Отмечалось высокое качество операторской работы, звукового решения. Основные претензии шли в адрес сценария, что во многом справедливо. Его фабула довольно искусственна по своей конструкции, образы основных персонажей схематичны. Баталову, актеру удивительного человеческого обаяния, удалось несколько преодолеть этот схематизм, но все равно Горизонт не является его лучшей ролью. ‹…›
«Пусть не повторяются, — патетически восклицал рецензент, — в „Горизонте“ острые формальные эксперименты „Веста“ и „Журналистки“, предельная эмоциональная насыщенность „По закону“, дешевая пинкертоновщина „Канарейки“, наивный символизм „Сорока сердец“. Все это, очевидно, пройденный этап для художника, и хорошо, что он пройден. Но где в „Горизонте“ новый этап, по масштабам равновеликий былым ошибкам и удачам? Где художник, идущий вперед?» ‹…›
Будучи вторым по счету звуковым отечественным фильмом, «Горизонт» одним фактом своего появления утверждал новую технику и поэтику, причем не отрывая ее от старой, от лучших традиций немого кинематографа. Слово в кулешовской ленте существует не самоцельно, не отвлеченно от пластики, изображения, а в тесном контакте с ними. Само звуковое решение и сегодня поражает своей естественностью, достоверностью, многокрасочностью. ‹…›
Звуковой ряд ленты слагается из разных компонентов. Это — слово, произносимое актером. Это — естественные шумы, записанные на натуре: скрипы закрывающейся двери, шарканье подошв, стуки и пр. Это — вплетенная в действие музыка, например, играющий в саду оркестр. Это, наконец, музыка, даваемая как бы поверх кадра, но внутренне ему соответствующая: Горизонт брился, надевал воротничок, улыбался на фоне бравурной песенки «Янки-дудль». Все эти звуковые компоненты в лучших эпизодах органично увязывались как друг с другом, так и с экранным изображением.
Стоит подчеркнуть, что фильм снимался в тяжелейших производственных условиях. Остро не хватало пленки и самой необходимой аппаратуры. Она была низкого качества. Особенно плохо обстояло с техникой звукозаписи. В кино всегда было много неурядиц и беспорядка. Теперь их стало еще больше. Старые кадры производственников и администраторов вынуждены были на ходу переучиваться, что не каждому хотелось и удавалось. Появилось немало новых людей, далеко не всегда компетентных и добросовестных. Дневник Кулешова, который он вел во время съемок, полон записей о накладках, помехах, нервотрепке. Спасали, как обычно, беспредельный энтузиазм и строжайшая дисциплина. Впрочем, с дисциплиной, когда речь идет о театральных актерах, занятых в спектаклях, всегда бывает сложно. Те не могут полностью отдать себя кино. Кулешову это было непривычно, но приходилось считаться с обстоятельствами. У него установились добрые отношения с Н. Баталовым. Однако Баталов тогда уже сильно болел, снимался сразу после санатория, ему требовался щадящий режим. Насколько это было возможно, Кулешов шел навстречу актеру. Но это порождало дополнительные трудности.
Особенно тяжело приходилось на съемках вне Москвы — в Ленинграде и Одессе. Сооружение простейшей декорации превращалось там порой в целую проблему. Режиссера постоянно одолевали административно-хозяйственные заботы. А между тем Кулешов наряду со своей собственной работой оказывал систематическую помощь немецкому режиссеру-антифашисту Эрвину Пискатору, снимавшему в Одессе фильм «Восстание рыбаков». ‹…›
В целом же постановка «Горизонта» стоила Кулешову большой крови. Кстати, фильм предполагалось снимать в двух вариантах — для отечественного и для немецкого проката; в связи с изменениями политической обстановки в Германии второй вариант практически отпал, что, конечно, сильно огорчило режиссера. Вспоминая по свежим следам о съемках картины, он писал, что «работа над ней так была тяжела, что в конце этой картины я твердо решил покончить с жизнью все счеты».
Громов Е. Лев Владимирович Кулешов. М.: Искусство, 1984.