Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
2025
Таймлайн
19122025
0 материалов
Поделиться
Александр Бенуа и Лев Кулешов
О постановке фильма «Три величества»

Это был сюрприз: в переписке кинорежиссера Льва Владимировича Кулешова, новатора и экспериментатора, обнаружили письмо художника Александра Бенуа, вождя и идеолога «Мира искусства», по поводу совместной постановки кинофильма.

На первый взгляд, казалось бы, фигуры несовместимые: Бенуа (и нам вспоминаются его маркизы, Версаль, его изысканные декорации к дягилевским балетам). Кулешов (и в нашей памяти возникают живописные бандиты и чудаковатый мистер Вест из его известного фильма, стремительный монтаж, лаконичный кадр). Возможна ли творческая связь этих столь различных художников? Но это лишь первый, поверхностный взгляд. Попробуем разобраться, так ли неожидан этот сюрприз.

В 1925 году Лев Владимирович Кулешов задумал снять большой исторический фильм «Три величества» в трех эпизодах: «Первый император» (Петр I), «Бриллиантовый вихрь» (Екатерина II), «Корона набекрень» (Павел I). Консультантом будущего фильма стал директор Эрмитажа С. Н. Тройницкий, художником — С. П. Яремич. Они были друзьями А. Н. Бенуа, а кроме того, были связаны с ним общей работой в Эрмитаже, где Бенуа в это время заведовал картинной галереей. Был близок Бенуа и с семейством Сергея Сергеевича Боткина, известного ученого, медика и страстного коллекционера. Свою коллекцию рисунков С. С. Боткин начал собирать отчасти под влиянием П. М. Третьякова, на дочери которого, Александре Павловне, был женат. А дочь Боткина, Александра Сергеевна Хохлова, — замечательная киноактриса 20–30-х годов, была женой Л. В. Кулешова, членом «коллектива Кулешова», усилиями которого был создан к этому времени фильм «Необыкновенные приключения мистера Веста в стране большевиков». К Александре Сергеевне и ее сыну Сереже Бенуа относился с большой теплотой и вниманием.

Таким образом, устанавливается «связь» Кулешова и Бенуа. И вполне естественно, что у Кулешова возникла мысль пригласить Бенуа для участия в фильме «Три величества». Бенуа заинтересованно отнесся, как увидит читатель, к предложению Кулешова. К этому времени он имел большой опыт театрального художника: он оформлял постановки в Мариинском, Александрийском, Художественном театрах, постановки «Русских сезонов» С. П. Дягилева во Франции. ‹…›

Письмо Бенуа Кулешову ‹…› — одно из последних, написанных им перед отъездом во Францию. Письмо очень интересно как одно из немногих свидетельств глубокой заинтересованности художника судьбой нового искусства. Ведь не случайно в уже упомянутой статье «О кинематографии» Бенуа писал: «...Я вынужден признаться в своей преступной слабости к кинематографу...». Из этой же статьи мы узнаем, что именно ценил Бенуа в кинематографе: соответствие духу времени, отсутствие косности, свойственной в какой-то степени дореволюционному театру, стремительное развитие сюжета. Но ведь это же перечень качеств, свойственных и фильмам Кулешова!

Кстати, из писем А. П. Боткиной к А. С. Хохловой, хранящихся в ЦГАЛИ, выясняется, что Бенуа видел фильм «Необычайные приключения мистера Веста в стране большевиков» и одобрил его. Вполне закономерно, что и к предложению Кулешова о совместной постановке исторического фильма Бенуа отнесся заинтересованно.

2. VIII 1925.

Дорогой Лев Владимирович, я беспардонно перед Вами виноват и не нахожу слов оправдания. Не только ничего Вам не ответил сразу, но и сейчас предпочитаю писать, а не телеграфировать, как Вы просите. Слов оправдания не нахожу, вернее они слишком вздорны, а потому предпочитаю о них молчать (Вы же проявите предельную снисходительность) и сразу перехожу к делу.
Мое принципиальное согласие в принципе, разумеется, за Вами. Но и в принципиальное согласие имею вставить некую оговорку: не потребуется ли придать намечаемой драме слишком тенденциозную окраску? Это меня бы отшатнуло. Я безгранично люблю историю и допускаю всякие подходы к ней, вплоть до легендарного (не есть ли все, что мы называем историей, маскированная так называемым научным методом легенда?) или иронического. Но вот всюду надлежит соблюдать то, что не назовешь иным словом как вкус, а, между тем, в силу вкусов нынешнего времени, у меня и возникает сомнение, возможно ли вкус tout court[1] соблюсти при создании намечаемой фильмы. Одинаково не переношу всякую подчеркнутость и всякую (коррективу), когда таковая диктуется соображениями, противными художественности. Далее сомнение локальное. Я не намерен покидать берегов Невы, к коим меня приковывает и моя постоянная работа, а между тем, возможно ли мое активное участие, если работа в целом будет производиться в Москве?
Далее — срок. Я думаю вернуться в конце октября. Не поздно ли?!
Итак, дорогой Лев Владимирович, разъясните эти мои сомнения, и, авось, таковые Ваши разъяснения приведут меня к сотрудничеству в Вашей затее, которая представляется мне (а у меня теперь большой опыт) в высшей степени кинографической и могущей завоевать мировой успех.
Но кто в заглавной роли?
Милую Александру Сергеевну отечески обнимаю. Целую ручку Александре Павловне и просто целую Сережу.
Душевно преданный Вам
Александр Бенуа
(Мы уезжаем недели на две в Бретань, но письма будут нам пересылать).

Кулешов с большим энтузиазмом приступил к подготовке съемок фильма. «Теперь мы дадим законченную и проработанную с начала до конца вещь, цельное кинематографическое произведение», — писал Кулешов («Советский экран», 1925, № 23 (33). Фильм предполагала ставить кинофабрика «Межрабпом-Русь». В съемочную группу, возглавляемую Кулешовым, в качестве второго режиссера вошел В. И. Пудовкин, ассистентами режиссеров должны были стать Л. Л. Оболенский и А. С. Хохлова.

Однако фильм, к сожалению, так и не был поставлен. Бенуа задержался во Франции гораздо дольше, чем предполагал, а затем с 1926 года и окончательно поселился там.

Кулешов же вскоре приступил к съемкам фильма «По закону», который вышел на экраны в 1926 году, получил уже тогда высокую оценку кинокритики, и впоследствии вошел в золотой фонд советского киноискусства. К исторической тематике Кулешов больше не обращался.

Думается, что будет интересно привести небольшой отрывок из сценария непоставленного Кулешовым фильма (ф. 2679, on. 1, д. 7, лл. 25–26), хотя и надо иметь в виду, что в то время сценарий еще не являлся самостоятельным художественным произведением, а носил обычно подчиненный, производственный характер. Однако даже в этом небольшом отрывке ощущается атмосфера павловских времен, чувствуется в какой-то степени художественное отражение эпохи. Мы видим, что Кулешов умел ярким штрихом, колоритной деталью передать дух времени. И это сближает его с Бенуа — великолепным мастером исторических постановок. Не так уж несовместимы эти две творческие индивидуальности, как казалось с первого взгляда!

Парад войск. Один полк не нравится Павлу. — «В Сибирь!» Полковник командует: «Кругом марш, в Сибирь». Полк возвращают на 60 версте от Петербурга.

Прием у Павла. Чичагов. Павел заявляет, что он якобинец. Велит снять шпагу, ордена, военную форму, велит отвести его в белье в Петропавловскую крепость. Вводят двух раскольников. Входят, не кланяются Павлу. — «Почему вы не кланяетесь мне?» — «А ты что такое? Ты разве бог, ты человек, и ты и мы грешные». — «Почему вы не перекрестились на образ?» — «Ты и бога испоганил». Приказывает отрезать уши и языки и сослать в Сибирь.
Безбородко докладывает Павлу, что по его приказу из Рима возвратились все русские, за исключением некоего Чижа. Павел приказывает: «К завтрашнему дню повесить Чижа».

В Гатчине, на параде. Безбородко ищет по всей Гатчине чижа. Находит у немецкого пастора. Конфискует у него с помощью военной силы чижа. На плацпараде подмостки, на них игрушечная виселица. На другой день, во время парада собираются вешать чижа, Павел милует его, и чижа при барабанном бое выпускают на свободу.

Павел разбирает старые послужные списки. Видит, майор Никоноров поступил на службу в 1760 году, ушел в отставку в 1790 году в чине майора. Павел приказывает разыскать Никонорова, привезти во дворец. Его находят в глухой деревеньке дряхлым стариком. Хватают, везут в Петербург. Старик дрожит. Привезли. Докладывают Павлу. Никоноров в комнате рядом. Павел — Безбородке: «Скажи ему, что жалую его подполковником». — Безбородко исполняет, возвращается к Павлу. «А теперь скажи, что жалую полковником». — Затем: «Жалую генерал-майором. А теперь приведи сюда» [Император] говорит Никонорову: «Во время Екатерины вас обошли по службе, а за мной служба не пропадает». Никоноров трясется от ужаса. Павел сердится: «Ах, ты так, разжаловать его, выгнать из дворца, пусть пешком возвращается в свою деревню». Никоноров идет по шоссе, плачет.

Сиротинская И. Александр Бенуа и кинематограф / Встречи с прошлым. Вып. 3. М.: Советская Россия, 1978. 

Примечания

  1. ^ просто-напросто (франц.).
Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera