Сосредоточенность. Трагизм. Как конкретно? М.б. это раздражающее занудство — вернее, через занудство, через «Почему у вас всегда такое выражение лица, как будто где-то погибает корабль?» Занудство в сочетании с лихостью, с маниловщиной. Маниловщина — маска, которая защищает самое я от ощущения трагизма происходящего. [далее вставка с другой станицы. указ. стрелкой]
Как будто через все, через весь шум человек пытается услышать главную тему, прекрасную, как Моцарт.
М.б. Трагизм Филиппка от того, что он не такой как все. Он стыдится этого — точный знак времени — стыдится интеллигентности, тонких рук, деликатности, вежливости своей проклятой. Трагедия — образная (?) кассилевскому карасику[1], тот стыдится, жаждет слиться с коллективом, сливается и освобождается от себя. Филиппок умрёт на предыдущей ступени. Импульс тот же. Но только импульс. Он останется собой и будет страдать.
А одиночество?
Трагизм.
Одиночество.
И все время смотрит назад (ностальгия), а его терзают — ты не туда смотришь. Он спохватывается: «А, да, да, простите...» И опять назад. Просто ему так интереснее.
«Ну, скажи на милость, ну, куда ты смотришь?»
«Сейчас, сейчас, одну минуточку...»
И снова — чувство вины. Но особое. Он эгоист, очень глубокий. Его вина ситуационна. Как вина мальчика, которому не велели трогать спички, а он устроил пожар. Или — так глубоко лежит, что не ощущается как вина. Скорее — как глухая тоска. И не уберечься никак. Как в температуре.
А одиночество детское — вот все уйдут, и я останусь один — как же это? И в комнатах темно.
Нужно быстро-быстро зажечь свет. Он сжигает в пепельнице спички. Зажигает спичку и смотрит, как она сгорает, берет за другой конец и смотрит.
Его взгляд в камере, от двери — на матроса, когда ведут расстреливать.
I сцена — возбужден, чуть выпил, пытается произвести впечатление бывалого анархиста, соскальзывает, вдруг — растерянный, замерзший, смертельно одинокий так, что понятно — ему совершенно некуда идти. Реально некуда, а не литературно некуда, совсем некуда — ни дома, ни друзей.
Как это м.б.?
Помнить о «сопряженности» — ни одного однозначного звука или элемента.
Ведут на расстрел: никакого ужаса не играть. Пусть он несколько раз просительно оглянется на конвоира (детское глупое лицо, не хватает пуговицы на гимнастерке — это важнее всего). И сразу — белый свет.
А взгляд , [неразб.] неуверенного человека начнется раньше, в камере, на проходе ( ‹…› устроить все так, чтобы Филиппок был поставлен в эти условия необходимой, защитной деликатности, так посадить эту нешуточную (?) жуткую толпу, чтобы было и то, и другое — и страх, и деликатность — амбивалентно)
Итак: 1) взгляд, ищущий прохода;
2) взгляд на забинтованного, животный;
3) взгляд на матроса и — наконец — взгляд на матроса от двери — надежда, детская вера в чудо.
И — коридор.
Следователю очень нравится, что он следователь (как?). [подчеркнуто двойной чертой]
По-детски нравится командовать, распоряжаться, расстреливать (мальчик из «Бонни и Клайда»)[2], м.б. чуть заикается ( и тут же вдруг остро смотрит — а заметили вы или нет — от этого и все зависеть будет). Филиппок — как-то он должен комично споткнуться ‹…› и тут же почувствовать вот этот ужас — как наказание за то, что споткнулся.
«Только тихо!» (Ванин)
ми Ромма[3]
муз. — «По темным улицам Кронштадта»
«В этот час, при луне»
‹…›
Созерцательность (а действие?) Филиппка. Через... Как играть слабость? Безволие. Сила.
[запись другими чернилами]Музыка: вкрапливается, порывами, как ветер, с паузами, почти посвистывание. Потом развивается, крепнет.
Память о России, как бы извне, но серьёзно, очень печально, без балалаечности (анти овчинников в «Двор. Гн»)[4]
Всё время мешают оглянуться, вглядеться, он едет в поезде и так хочется, господи, зафиксировать уходящее, сосредоточиться, остановить мгновение.
А вокруг нормальная поездная жизнь — плачут дети, надсадно кашляет старик на боковой полке, едят колбасу, пьют чай, поют, рассказывают идиотские анекдоты. ‹…›
Действие в каждой сцене.
Задачи Филиппка.
1)
2) доказать Зиночке, что он свой в этом ледяном, сдвинутом мире, пальто нараспашку, прокатились по
[далее вставка - текст обведен] Вообще он безумно хочет быть своим, обычным, (я варю сахарин — как если бы — я написал «Бориса Годунова»)
накатанной дорожке, он упал, конечно (не бояться детского, гимназист и гимназистка).
Ах, как бы он говорил, если бы не мешало одеяло
М.б. не (на вопрос «где вы живете?») — вообще-то нигде — но —
— Я живу прекрасно, в одном чудном, теплом подвале.
[неразб.]звук — вместо звука часов — потрескиванье поленьев, дать паузы, делать разговор аритмичным, рваным — и в паузах треск поленьев)
Дать актёру «Бездельника Эдуарда» (кино)
Авербах И. Четыре записные книжки. Записная книжка № 3. [Публикация подготовлена Викторией Сафроновой] // РНБ. Ф. 1375. Ед. хр. 14. По Л. 29 −34.
Примечания
- ^ Евгений Карасик — герой романа Льва Касиля (1905 — 1970) «Вратарь республики» (1937). Написан на основе сценария Л. Кассиля к фильму Семена Тимошенко «Вратарь» (1936).
- ^ «Бонни и Клайд» (1967) — фильм американского режиссера Артура Пенна. В советский прокат не выходил.
- ^ «Только тихо!» — фраза, которую неоднократно произносит большевик Матвеев — герой фильма Михаила Ромма «Ленин в Октябре» (1937). В роли Матвеева — Василий Ванин (1898-1951).
- ^ «Дворянское гнездо» (1969) — фильм Анрея Кончаловского. Композитор Вячеслав Овчинников.