На картине «Трудно быть богом» Алексея Германа очень трудно было работать. Герман воссоздавал средневековый город, а в средневековом городе грязи было по пояс. Были даже специальные люди, которые переносили горожан с одной стороны улицы на другую и за это получали деньги. Узкие тротуары, а между ними — что-то типа ямы, и там едут лошади и повозки, идут быки. То же самое было в замках. Ведь там внутри были и харчевни, и таверны, и рынки. Это города, окруженные стенами. Все это мы увидели в Чехии. В Чехии за сохранностью замков очень следят. Там даже нельзя топтать траву внутри замка. Все это застилалось холстом, на него клался привезенный торф — это и была грязь. Когда съемки заканчивались, торф вывозился, ткань снималась, трава под ней оставалась. Но торфа этого во время съемок было по пояс. И как ни вертись, ты все равно весь в нем. То прыгнешь, то точку поменяешь, и к концу смены выходишь весь в грязи. Стояло 6 — 8 пожарных машин — они поливали весь этот торф. Герман — режиссер-натуралист. У него репетиция должна быть точно такая, как съемка. Если 10 дней идет репетиция сцены, 10 дней пожарные машины льют воду. Поскольку в кино естественный дождь почти не виден, его изображают обычно струи из пожарных машин — тогда капли получаются крупнее, поток сильнее. И вот вся группа, мокрая, 10 дней участвует в этих репетициях. На третий день Светлана Кармалита (жена и помощница Германа) меня спрашивает: «Юра, как, по-вашему, сцена?» Я говорю: «Да уже снимать нужно». Она отвечает: «Что вы! Она еще такая сырая. Леша ее только-только размял»... У Ярмольника все булавы и мечи настоящие. А булава весит 20 килограмм... На нем висят три булавы, четыре меча, восемь шпаг на перевязи, шлем и латы. Сдохнуть можно! Но если эта картина когда-нибудь выйдет на экран, вы увидите, что она очень хорошая. Уж я всякое повидал, но такого не видел. Снимая в Чехии, мы проявляли материал на студии «Баррандов». Чехи сначала говорили: «Да-да, у нас сейчас много таких исторических картин снимается». Услуги у них дешевле, там любят снимать американцы, французы. Я все время езжу в лабораторию смотреть материал. Через месяц они мне говорят: «Слушайте, а у вас картина-то совсем другая... Не такая, как у американцев».
Клименко Ю. Кино прошлого называли Великий Немой, а теперь у нас Великий Слепой [Интервью Дарьи Борисовой] // Культура. 2011. № 19. 9 июня.