Главной особенностью Вадима Юсова является то, что никаких особенностей у него нет: это оператор милостью Божьей, полностью разделяющий эстетику своего режиссера и находящий предельно возможные средства выразительности для создания художественного мира фильма. История и современность, природа и цивилизация, вымысел и реальность, лицо человека и движения масс, комедия и драма подвластны ему без заметных предпочтений: Вадим Юсов — творец художественного пространства, медиум режиссерской воли, выбирающий для ее осуществления решения, которые, как правило, можно признать идеальными. Уже сам список его работ обладает строгой, несуетной красотой: четыре фильма с Андреем Тарковским, четыре — с Георгием Данелия, четыре — с Сергеем Бондарчуком и два — с Иваном Дыховичным. В общем, критиков просят не беспокоиться. Перед нами тот, кто снял кинематографическую историю государства российского от Андрея Рублева до новейших времен, пустивших маленького человека гулять по миру и заново искать потерянную Родину. Это — магистраль, большак, столбовая дорога национального кинематографа, и если у Вадима Юсова была эпоха ученичества или сугубо экспериментальных стилевых поисков, зрителю об этом ничего не известно: Иваново детство сразу и навсегда открыло ему сильного и зрелого мастера. Вадим Юсов не изготовитель картинок, а создатель пространства — истинного, единого и живого, с неумолимой иерархией главного и второстепенного. Гармоничные пропорции главного и второстепенного, собственно, и есть основной признак классического искусства. Ощущение того, что авторский замысел осуществился единственно возможным образом, как это происходило с фильмами Тарковского-Юсова или Данелия-Юсова, — ощущение классичности искусства Вадима Юсова
С конца восьмидесятых годов его искусство было призвано запечатлеть эпоху декаданса авторского кино в России. Мастер целостного пространства, извлекающий выразительность из творческого мира режиссера, а не привносящий ее извне, запечатлел этот декаданс. Статичная, пафосная внешняя оперность «Бориса Годунова» Бондарчука была полна внутренней мятежной тревоги — режиссер предвидел новое смутное время для государства, и величавый эпос превращался в лирико-исповедальный фильм, чью историческую оболочку разъедали растерянность и тоска самого Бондарчука, режиссера-царя, перед эпохой бойких киносамозванцев. Уникальное и противоречивое соединение декоративной пышности с лирической тоской осуществляло экранизацию душевной жизни автора картины. Форма государственности еще оставалась неколебимой, но уже не было ни силы, ни спокойствия в кремлевских палатах, и омертвление и отчуждение верховной власти от собственного пространства превращали элементы декорации в элементы драмы. Неуютно становится и в добродушном мире Данелия — пространство комедии «Паспорт» перестает быть соразмерным человеку, оно чревато мучением, опасностью, гибелью. 

Возможно, классицизм Вадима Юсова избавил фильмы Ивана Дыховичного от гипертрофии стиля, излишнего щегольства выразительностью — «Прорва», при всем буйстве декоративного сталинского ампира, была пронизана токами настоящего драматического напряжения, и люди внутри картины жили натуральной трагикомической жизнью, ничуть не обращаясь в элементы стилизации. Вадим Юсов с предельным уважением относится к прекрасной тайне человеческого лица, не приукрашивая и не разоблачая его, а вдумываясь и всматриваясь в лицо, точно в неведомый и притягательный пейзаж, и запечатленные в его фильмах люди-артисты всегда полны не определимых словом значений.

Ощущаемое Вадимом Юсовым единство мира может быть трагичным, страдальческим — но с миром распавшимся, поддельным, игрушечным он дела не имел. В его России и в его Москве, какую точку запечатленного им времени ни возьми, «дышит почва и судьба», и человек борется с миром, как сильный и благородный боец. Конечно, шагать по Москве эпохи «Прорвы» куда менее весело и привольно, чем по Москве того самого фильма Данелия — но герои все равно упрямо шагают. Композиционное искусство Вадима Юсова (иерархия и связь деталей в целое), как всякое классическое искусство, вызывает стойкий восторг, импульс подражания и признание, не нуждающееся в переоценке.

Москвина Т. [Вадим Юсов] // Новейшая история отечественного кино. 1986-2000. Кино и контекст. Т. 3. СПб.: Сеанс, 2001.