Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Мерцание души на волне штриха
Об анимационных фильмах по сценариям Кожушаной

Стилистика фильма продолжает традицию, которая расцвела на Екатеринбургской (Свердловской) студии, в частности, «под пером» Оксаны Черкасовой. Речь идет о чувствительной графике, о практически «фланелевом» экране, который податливо прогибается под любым «карандашным» нажимом. «Бабушка» сделана в смешанной технике: в графической анимации (вирированной под черно-белую) присутствуют очень небольшие вкрапления зарисованного «натурального» изображения.

«Бабушка». Реж. Андрей Золотухин. 1996

«Бабушка» — не развлекательная картина и не анекдот. Жанр ее можно определить как повесть: фрагменты отношений долговязой, костистой бабки и чахлого, мечтательного внучка. Внучек смотрит, как девица на соседнем балконе мытарит куклу, обещая сбросить ее с балкона, он следит взглядом за дерганьем несчастной на веревке, перегибается через перила и летит вниз — или ему кажется, что летит? И вот, будто он, в больнице, а, возможно, реальность незаметно раздваивается, как раздваиваются на невзрачном перекрестке одинаковые улицы, — и вот он уже в кровати дома, и бабушка то ли ругает его за трусость, то ли вытягивает, как умеет, из обморочной мути. А потом появляется мама, до этого катавшаяся на карусели, и с нее берется обещание, что она не скажет бабушке о падении мальчика с балкона. Вкрапления дорисованного «натурального» изображения — это панорамы города, которые придают эффект паренья тому, что происходит у мальчика в голове. На фоне «естественного» пространства линии рисованного выглядят крепче, а тени — стремительней и прямоугольной. Мелкие зарисовки интерьера и утвари смотрятся «реалистичнее», ибо вынуждены оглядываться на реальную фактуру. А там, где носится детское подсознание с игрушечной шашкой наголо, росчерк становится размашистым и возникает буханье ракурсов с громадными амплитудами — в том числе и потому, что «настоящие» панорамы, снятые сверху, с высоты птичьего полета, ненавязчиво задают жизненный масштаб.

Любопытно, что драматургия фильма ощущается как хорошая одновременно в кинематографическом и литературном смыслах: особая прелесть картины в том, что изображение можно ощущать как овеществляющуюся на наших глазах прозу — линии, рисованные острием сюжета, готовы таять, навевая грезы, как это происходит с буквами, если перед нами полноценная книжка; и тени смыслов и интонаций бликуют как в хорошей литературе, обретая себя в адекватно бликующей визуальной форме.

Редкостная художественная полноценность «Бабушки» (и «Розовой куклы», о которой речь пойдет дальше) именно в фантастическом слиянии сценарной основы и изобразительной техники. Оба сценария каждым своим шагом, взмахом и паузой идеально ведут и, по сути, пропитывают технику и стилистику, удивляя органикой взаимодействия душевных перипетий с фактурой линий, замывкой тени, штриховой волной; оба сценария перевоплощаются и в строго выверенную звуковую партитуру. Наверно, можно говорить о том, что идеи Надежды Кожушаной нашли в анимации более свободное и более адекватное выражение, нежели в 35-мм интерпретациях, где режиссура далеко не всегда была на том уровне, когда возможны воплощения тех мерцающих усилий духа, которыми наполнена ее драматургия.

«Розовая кукла» «гуще», чем «Бабушка», по художественной фактуре, техника — живопись по стеклу и целлулоиду. Жанр можно определить как «ужастик» в том смысле, в каком таковыми являются иные сказки Андерсена или видятся ребенку температурящему. Андерсеновщина превращается в своего рода «бытовые каприччос». Сгущение саспенса великолепно передается постепенным перетеканием карандашной штриховки, которой поначалу задаются персонажи (пышущая сдобностью соседка, маленькая девочка и ее склонная к воздушности мама), в гуашевые топи (когда начинаются зловещие деяния куклы, от которой можно избавиться, «только если за-душить скакалками»).

Сюжет таков: упархивая на свиданье, мама дарит дочке розовую куклу, а девочка уже из страшилки знает, что это — коварное чудовище. На прощанье мама велит лишь пианино не трогать, но девочка туда заглядывает, и кукла ее сталкивает в открывшиеся глубины. Далее следуют виденья: шабаш кукол, томное мамино свиданье, свадьба. Историю можно рассматривать и как живописный отчет пациентки психоаналитику.

В «обычном» фильме подобная фабула потребовала бы очевидно больше времени — во всяком случае, для того, чтобы предстать в таком же количестве многомерных оттенков смыслов. А столь отзывчивая анимация предоставляет интриге (всем ее уровням) опору совершенно бесконечную на маленьком временном отрезке. Например: как только драма берет краски в оборот, пространство фильма начинает сочиться оттенками хитроумного бурого, которые пухнут на глазах как тесто, и видно, что они умеют постоять за себя. Цвет куклы и щечек малышки — розовый — довольно алчно играет своей непреклонностью с добродушным бордовым и зевающим коричневым; и уже как те не увиваются вязкой тиной вокруг марша Розовой Куклы и возни розовощекой малышки (ловко нашедшей общий язык с кошмаром, приходящим во сне и не оставляющим ее наяву), но остановить ни ту, ни другую не могут.

«Розовая кукла», так же, как и «Бабушка», поставлена по сценарию Надежды Кожушаной. Сценарии, в которых душевная выворотность, болезненность, скрыты от поверхностного взгляда, являются как бы закваской, которая порождает эффект брожения, и он доводит экран до состояния, соответствующего замыслу. В «Бабушке» подобный механизм скрыт, а в «Розовой кукле» он на поверхности.

Дроздова М. Мерцание души на волне штриха // Кино-глаз. 1997. № 18.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera