Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
Двое совсем не похожих друг на друга мужчин, наши современники, Сергей Пшеничный и Андрей Немчинов, шли однажды по улице родного шахтерского города и попали... в сорок девятый год. Настоящие чудеса, как известно, происходят без технических вмешательств: время пришло — чудо свершилось.
Они прожили в сорок девятом году один день... и на следующее утро обнаружили, что начался тот же самый день, что был вчера. И все несколько месяцев, которые пробыли герои в прошлом, они пробыли в одном и том же дне: 8 мая, воскресенье, «День повышенной добычи». С утра — в шахту, через час — несчастный случай в забое, в десять — телеграмма из министерства, после смены — собрание по поводу семидесятилетия Сталина; ограбление кассы, смерть милиционера Рябенко, вечером — воскресник... и с утра снова, сначала: 8 мая 1949 года, воскресенье, «День повышенной добычи», и так далее, до бесконечности...
Возможно ли спокойно видеть человека, погибшего вчера и так же, как вчера, не знающего о сегодняшней своей будущей гибели? А попробуй выдержать, когда женщина, которая вечером клялась тебе в любви, утром спрашивает: а ты кто такой?
Надо пытаться что-то сделать? Да, и Андрей Немчинов каждое утро требует закрыть шахту «Пьяная», которая — он знает — через тридцать лет обвалится и покалечит людей, а он сам получит за это срок и отсидит два года, потому что он — инженер по технике безопасности. И каждое утро ему отвечают, что через тридцать лет другие люди будут отвечать перед партией, а сегодня, 8 мая 1949 года, у нас свои конкретные задачи, и только провокатор и диверсант может обращаться с таким предложением...
Могла ли случиться такая история? Да. Потому что прошлое с трудом пропускает нас к себе. Прошлое мы можем разглядывать и разгадывать, комментировать и интерпретировать, но мы никогда и ничего не сможем изменить в нем, каким бы постыдным или болезненным оно ни было для нас.
И мы никуда не денемся от нашего прошлого.
На Свердловской киностудии «горела единица». Режиссер Владимир Хотиненко принес мне повесть С. Рыбаса «Зеркало для героя», предложенную киностудией для срочной экранизации: не получится — режиссер останется без работы.
Взялись.
Заявка была написана за три часа. Первый вариант сценария — за полтора месяца. Киносценарий мы писали не два месяца, как положено, а один: режиссерский сценарий — полтора вместо трех. Сроки немыслимые для нормальной работы.
Для меня эта работа — дебют в полнометражном кино, тема и история сложнейшие, материал — жизнь шахтерского городка 1949 года — незнакомый. От повести в сценарии оставалось уже только несколько сцен и имен, основной конфликт истории изменился. Не хватало ни времени, ни сил.
К концу работы я твердо знала, что работать в кино не буду больше никогда: такими бессмысленно изматывающими были сроки. Так стыдно было за собственные промахи.
Написали.
Начались съемки, а значит, начались люди.
С Иваном Бортником, игравшим роль Андрея Немчинова, мы виделись и говорили ровно тридцать пять минут: он прилетел, я улетала из Донецка.
И с Сергеем Колтаковым, снявшимся в роли Сергея Пшеничного, мы не были знакомы до съемок, и это очень обидно. Он достоин роли, написанной с учетом диапазона его актерских и человеческих возможностей.
Мне оставалось только безусловно верить. И еще радоваться общению с актерами — исполнителями «вторых» ролей: Леной Гальяновой, Виктором Смирновым, Сережей Паршиным, Колей Стоцким.
Снимать пришлось тоже «срочно»: из трех месяцев съемочного периода ровно месяц группе попросту не давали плёнки, несмотря на то, что фильм уже получил государственный заказ Госкино. А ведь снимать-то надо было повторяющийся и неменяющийся один и тот же день: 8 мая 1949 года, воскресенье, «День повышенной добычи» и т. д., растягивая съемки до осени, а потом декорировать натуру — дико.
Во время съемок родился и зажил в нашем фильме еще один герой, так называемый второй план, — шахтерский городок 1949 года.
Может быть, от общения с искренними, порядочными и красивыми людьми — шахтерами и жителями Донецка, принявшими участие в съемках, режиссер круто изменил предфинальные эпизоды фильма: он убрал ненависть, которую начинал испытывать по сценарию к 1949 году Сергей Пшеничный.
Мы все, каждый, любим свою страну. Но мы все, каждый, любим ее, «несмотря на...». Режиссер сделал фильм о любви. «Несмотря на...» осталось за кадром.
Что ж, это тоже позиция.
Впрочем, спорить и думать у нас времени опять не было: отснятого материала набралось на две серии, а сроки сдачи не изменились. Две серии пришлось монтировать и озвучивать за время, отведенное на одну. Нельзя же подвести студию: план. Производство.
Сдали.
...Андрей Немчинов не выдержал этого бесконечно повторяющегося дня. Он отчаялся и умер, потому что невозможно жить, раз и навсегда убедившись в том, что ты никогда ничего не изменишь в происходящем, не сможешь ничего заложить для будущего.
Сергей Пшеничный выжил и двинул день, и вернулся в свое время. Как? Смотрите фильм.
Говорят, сценаристы никогда не бывают довольны фильмом. Мне нравится, что я причастна к фильму «Зеркало для героя». И я уже никогда, наверное, и не уйду из кино. Ни за что. Несмотря на...
Кожушаная Н. Зеркало для героя // Советский экран. 1988. № 8.