Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Бывшая лимитчица на большой дороге
О жизни в Москве и фильме «Нога»

Ольга Кучнина: В вас есть одна поразительная и бесконечно ценная черта: для вас нет никакого дна. В обоих смыслах этого слова.

Надежда Кожушаная: Я вообще-то филолог... слово «дно» — смотря как его понимать. То есть в страсти дна, по-моему, нет, в смерти — нет. Там (показала рукой на небо) — точно нет.

О.К.: Я говорю и в том смысле, в котором у Горького: дно жизни. Для вас его нет, вы совершенно не брезгливы...

Н.К.: Я прожила пятнадцать лет в коммуналке, где и пили, и муж жену рубил топором, чего там только не было! Вы знаете, вот эти алкаши наши, каждый — планета, комета, о нем можно написать роман, почему нет! А в то же время вот, ужинала, например, в римском сенате... ‹…›

О.К.: А как вы были лимитчицей?

Н.К.: Я вышла замуж зачем-то...

О.К.: Как зачем, он вас любил!

Н.К.: Нет, потому что сначала надо было прописаться в Москве, а потом выходить замуж. Я же не москвичка, я же с Уралмаша. Приехали в Москву, он заканчивал учиться, а я болталась. Устроишься работать по лимиту — получишь прописку. По лимиту не брали людей: у которых есть дети, женатых, с высшим образованием, тех, кто сидел в тюрьме и кто в сумасшедшем доме. Неслабый наборчик, да? Одинаково, что высшее образование, что тюрьма (смеется). У меня два недостатка: высшее образование и муж-красавец, так скажем, архитектор, он сейчас начальник мастерской зачем-то, ну, ладно, это его дело. И все, и нам пришлось развестись. Сделали фальшивую трудовую книжку, что у меня нет высшего образования, я устроилась табельщицей в СУ-62 треста «Строитель». То есть я табелировала (снова смеется). Хорошее слово «табелировала», да? За семьдесят пять рублей в месяц. [...] Мне сказали: пока не родишь, обратно не женись. Я родила дочку, получила комнату и прописку как мать-одиночка. И вот тогда мы поженились. То есть была фиктивной лимитчицей. Я писала пьесы, дружила с ГИТИСом... Вот вы говорите: дно. Нет, мне кажется, это диапазон, у которого нет рамок. Мне очень повезло в этом отношении, родители с детства учили музыке, у меня музыкальное образование, я рисую. А все друзья — шпана. Они приходят, и я им играю на пианино... ‹…›

О.К.: Вокруг вас много людей, которых вы любите. Я читала ваши потрясающие записки по поводу ушедшего Кайдановского, Никиты Тягунова, тоже ушедшего, собственно, из этих текстов я впервые вас и узнала. Вы умеете найти какие-то слова, простые, и так их поставить, соединить, что невозможно без комка в горле...

Н.К.: Потому что так написано. Это вместо прощай, надо же прощаться. Это, действительно, очень близкие люди. С Никитой Тягуновым мы делали «Ногу», она так трудно далась. Мы очень любили друг дружку, потому что ближе работы для меня ничего не может быть, правда. Там такие клубки...

О.К.: Да, вещь потрясающая. Вы написали весь Афган в этом сюжете, всю философию войны, смерти, жестокости, нежности, любви, все парадоксально, вывернуто, все опять-таки в предельных состояниях...

Н.К.: Спасибо, я очень люблю этот фильм. Я знаю афганцев. У меня друг, он сейчас писатель, служил в Афганистане восемь месяцев, не получил ни одного ранения, только заработал циклотомию, это шизофрения, которая не лечится, красавец, умный, взрослый. Мужик настоящий. Учился со мной на курсах сценарных. И вдруг стал ко мне вязаться. А это был 82-й год, то есть вообще нельзя было говорить ничего, они же писали расписку о неразглашении. И вот он стал за мной ходить. А я думаю, что он будет со мной делать, мне интересно...

О.К.: Вы такая храбрая?

Н. К.: Нет, я знаю, что не допущу пошлости. Не брезгливая, но грязь зачем? И он меня завел вначале в рюмочную, мы выпили по столечко водки, а потом пошли на курсы, в курилку. Он достал бутылку водки опять, влил в глотку и стал мне рассказывать про Афган. Он сказал: я тебя выбрал. Ох, как они мечтали, чтоб их ранили в левую руку! Я говорю: напиши, что ты в себе носишь это! Не пропустят.

О.К.: Это было до вашего фильма?

Н.К.: Ну, да. Я и за «Ногу» взялась из-за него, во-первых, и потому что нельзя, во-вторых.

О.К.: Сейчас вы пишете: не могу больше. Не можете, а потом опять...

Н.К.: Нет, про это я не могу больше. Я слишком много знаю вещей, которых нельзя ни записать, ни показать...

Кучнина О. Надя Кожушаная: Бывшая лимитчица на большой дороге // Время Ч: пятьдесят и одно интервью. М., 2001.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera