Черный цвет в этом фильме — цвет войны — в фотографии оператора В. Юсова несет поразительную гамму различных эмоциональных оттенков. Это могильная чернота гнилой стоячей воды в затопленном, расщепленном снарядами лесу; это сумрак церкви, где Иван ползет с кинжалом в руках к воображаемому противнику; это зловещая чернота ночи, прорезываемая вспышками ракет, тьма, в которой растворяется навсегда ушедший в свой последний поиск Иван.

Тарковский прямо соотносит в картине огромность войны и частность судьбы одного ребенка. Он ставит знак равенства между этими понятиями. Поэтому в изысканный монтажный строй фильма врезается документальная цитата: тишина ночи, в которой исчез Иван, взрывается ликованием у рейхстага в день Победы. Но широкая хроникальная панорама — солдаты, бросающие вверх шапки, салют из всех видов оружия — снова сужается до фото на папке с делом из гестаповского архива: на нас смотрит высушенное ненавистью, с кровоподтеком под глазом лицо Ивана. Это оборотная, трагическая сторона счастливого завершения войны. Мальчишка, искалеченный фашизмом душевно еще раньше, чем он был убит.

Финал картины, когда снова возникают на экране образы несостоявшегося Иванова детства, — не только его последнее предсмертное видение. Это и лирическое устремление автора, и его мучительная нравственная потребность, и предостережение. Дети, наперегонки бегущие в воду, светлые брызги в солнечных лучах, и образ войны — обгоревшее дерево, в которое с маху врезается Иван, — заполняет своей мертвой чернотой весь экран.

Ханютин Ю. Секрет нравственной чистоты // Предупреждение из прошлого. М.: Искусство, 1968.