... при всей своей неровности картина «Летят журавли» имела огромное значение. Оно не исчерпывается только находкой интереснейшего характера, открытием новой проблематики, показом войны «с другой стороны», как испытания нравственного. И даже тем, что в сцене проводов авторы сумели слить, показать единство судьбы человеческой и судьбы народной. Эпизод этот имеет еще и другой, принципиальный смысл.

Калатозов и Урусевский заново открыли нам здесь, что может кинематограф. Как много в послевоенные годы появлялось фильмов, авторы которых словно не знали, что были на свете Эйзенштейн и Пудовкин, что существуют «Чапаев» и «Щорс». Фильмов, напоминающих нудные театральные представления, бесконечно разговорных, снятых небрежно и неумело, лишенных намека на искусство монтажа.

Для искусства иллюстративного, пассивного — серость, аморфность, невыразительность были естественны, они выражали иллюстраторскую позицию художника. Кинематограф, изучающий и осмысляющий действительность, должен был найти способы ее глубинного исследования. Одним из них явилась субъективная камера Урусевского. Зритель хотел ближе увидеть киногероя, увидеть его глазами мир, уловить нюансы его восприятий и даже зримые слепки проносящихся в его голове представлений.

Но, возникнув из внутренней потребности открыть глубинные душевные процессы, выразить нравственные, идейные концепции авторов, художественные новации этих лет сами стали активно воздействовать на кинематографический процесс.

Попытка внесюжетным способом, чисто образными решениями выразить большое жизненное содержание, сделанная в «Летят журавли», продолжить на новом этапе традиции монтажного поэтического кинематографа не могла пройти бесследно и для других художников, даже идущих иными путями.

После «Летят журавли» уже нельзя было снимать, как прежде.

Искания шли в разных направлениях. Но у них была общая отправная точка, общая платформа. Она заключалась в том, что все художники, представлявшие авангард нашего кинематографа этих лет, исходили из нового отношения к зрителю.

Искусство, показывавшее человека неразмышляющим исполнителем, естественно, и подходило к зрителю как к существу пассивному, способному воспринимать и усваивать лишь то, что преподносится ему в готовом, не требующем размышлений виде. Способность зрителя к активному сопереживанию, додумыванию принял как основное условие взаимоотношений с аудиторией современный кинематограф. Рассчитывая на эти качества, он вырабатывал новые приемы киноязыка.

Ханютин Ю. Куда летят журавли? // Предупреждение из прошлого. М.:Искусство, 1968.