Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
«Лапшина» он сделал о нас, о нашем генотипе
Из интервью Камы Гинкаса

Захватить может поток, стихия, непроизвольное, свободное течение. Но в тяжелом, еле ощутимом потоке «Лапшина» ты все время натыкался на острые выступы. Причем с таким безжалостным однообразным постоянством, без намека на отмели или приятный островок, что само продвижение превращалось в сплошное испытание.

«Мой друг Иван Лапшин». Реж. Алексей Герман. 1984 © Киностудия Ленфильм

Был конец советской эпохи, время, когда появилась потребность рассмотреть себя не в милом советском ракурсе и даже не в критически-диссидентском советском ракурсе, а в плане биологическом, что ли. Герман сделал это уверенно и мощно. «Лапшина» он сделал о нас, о нашем генотипе, о жизни недолюдей, о работе недолюдей, о развлечениях и отдыхе недолюдей.

Чем занимались его персонажи? Что-то или кого-то вылавливали. Наверное, это были милиционеры или гэбэшники, понять было трудно. Они выслеживали то ли врагов, то ли уголовников. В рассказе Германа-папы все ясно: кто хороший, кто плохой, когда торжествует справедливость. Здесь же, в фильме, ты только догадывался, что герой и его товарищи занимаются каким-то важным, видимо, очень важным делом, настолько они были преисполнены серьеза и самоуважения. Нет, все-таки не было твердой уверенности, что они милиционеры, мы-то знаем милиционеров по кино и по жизни.

Хотя они за кем-то гонятся, решают чьи-то судьбы, важно для режиссера было что-то другое, и твое внимание приковано к этому другому.

Вот кто-то закурил сигарету, закрыл форточку, поправил пуговичку, шмыгнул носом... Любят повторять, что Герман въедливый реалист, почти натуралист. Полная чушь. Он создает фантастический мир, основанный на очень сильных, натуральных гиперреалистических впечатлениях-воспоминаниях.

В кадре всегда тесно, и персонажи в нем не умещаются. Их главное существование где-то за его пределами. Они видны частично, нередко только ощутимы. Большое количество каких-то непонятных людей все время пересекает кадр либо по первому, либо по заднему плану. В фокусе, а особенно за его пределами чувствуется какая-то обстоятельная суета. Ощущение, что принять серьезное, даже судьбоносное решение можно только мимоходом, между делом. Сосредоточиться невозможно.

Здесь не работа, а потуги ее. Люди такую работу не делают. Недолюди, пожалуй, да. Не любовь, а потуги любви. Не шутки, а потуги. Не развлечение и отдых, а нечто странное и не очень привлекательное. В этом фильме не чеховские, знакомые нам недотепы: нелепые, трогательные, милые. Недолюди — не недотепы.

Вот Лапшин по замерзшей трубе лезет к женщине на второй этаж. Долго пыхтит, как бы обняв ее. Они о чем-то поговорили, она отказала. Он задыхаясь спустился. Потоптался на снегу, ушел. Секунда влечения, может быть, даже чуждого ему? Любовью уж точно это назвать нельзя. Или это и есть любовь недолюдей?

А чем занимаются героиня Руслановой и театральная труппа, в которой она состоит? Они разыгрывают что-то несусветное.
Это — потуги искусства. А бравурный марш в конце фильма, трамвайная платформа и гирлянды лампочек, которые почему-то горят днем, — попытка, потуги, имитация праздника.

На человека похож только персонаж Андрея Миронова, потому он в фильме особняком, как-то выбивается из стилистики, словно не местный, иностранец какой-то.

Когда в начале 80-х я ставил во МХАТе пьесу Н. Павловой «Вагончик», действие которой происходило в подмосковном поселке, меня вели эти же ощущения. Катя Васильева, игравшая прокурора, заметила, что у нас на сцене 22 человека и только одно нормальное лицо — лицо Игоря Васильева — адвоката. Потом я это увидел в «Лапшине».

Повторю, фильмом я был потрясен, но эмоционально наблюдал поток жизни как бы со стороны. Там не было тех, с кем бы я мог себя идентифицировать, кому посочувствовать. Может быть, чуть-чуть с героиней Руслановой или героине Руслановой...‹…›

Герман открыл тот ген, из которого мы все произошли, и были потрясены узнаванием.

Он взял детективную историю, как нередко поступают хорошие режиссеры хороших современных фильмов, историю, где сюжет должен главенствовзть, и выбросил, убрал, размыл все причинно-следственные связи. Сюжет еще есть, но ты его почти не улавливаешь, во всяком случае, не за ним следишь...

Гинкас К. Капричос Германа [Интервью М. Седых] // Литературная газета. 1999. № 42. 20-26 октября.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera