«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
На «Дворянском гнезде» у меня довольно сложно решался стиль фильма, просто мучительно. И как-то один практикант сказал:
«У нас во ВГИКе на режиссерском есть парень из Ташкента, который может помочь. Он сделал эскизы костюмов к вашей картине...» Потом он принес эскизы, выполненные в исключительно интересной манере, с высоким профессионализмом и тонким пониманием стиля. Эскизы не были реализованы — коллектив талантливых художников уже успел оснастить картину. А затем явился автор и на моих глазах своими руками изготовил несколько белых, похожих на воздушные пирожные шляп, в которых и снялись девочки... Короче говоря, впервые я познакомился с Рустамом Хамдамовым как с художником.
И вот теперь, несколько лет спустя, Хамдамов в качестве диплома представил картину по рассказу Сарояна «В горах мое сердце». Постановка была осуществлена им в соавторстве с Ириной Киселевой. Фильм, решенный в очень сложном жанре — это лирическая трагикомедия, — трогает чуть ли не до слез.
Вот в двух словах сюжет: старый, никому не известный и не нужный музыкант забредает на окраину города и встречает таких же, как он, нищих и безвестных людей, в конечном счете обреченных. Все они — «люди без кожи», все обнажены и беззащитны перед капиталистическим Ваалом — городом, который раздавил и выбросил их за порог. Есть разные выходы из таких положений — многие на Западе избирают, как мы знаем, путь борьбы, но эти люди ушли в мир иллюзий, которые их не кормят...
Действие происходит в одном из городов Западной Европы 20-х годов, и картина оставляет редкое впечатление достоверности происходящего на экране, что чрезвычайно изобретательно создано с не такими уж богатыми ресурсами ВГИКа.
Фильм как бы снят в 20-е годы, и фактура очень правдоподобна. Я бы сказал, что создана некая стилизация реальности тех лет. Вдобавок картина немая, с субтитровыми диалогами: здесь, несомненно, присутствует и ирония над стилизацией. При всем том чувствуется очень любовное отношение к традициям немого кино, «прочитанным» глазами современного режиссера.
Актеры (и среди них — ныне покойный артист Театра имени Моссовета А. Костомолоцкий) работают тоже в манере немого кино — тонкие брови, преувеличенные реакции... В этом смысле здесь «ювелирная» режиссура.
Нельзя не сказать и о монтаже, где есть поразительные куски. Haпример, мы видим наезд на картину, написанную в духе дадаизма, а затем под музыку, наивную до предела, — в наплыв — дается фонтан. Вода, вода, вода...
Трагикомедия без поэзии невозможна, поэзии без таланта достичь нельзя. Молодые режиссеры талантливы — это несомненно, и потому фильм получился.
Рустам Хамдамов, ученик Григория Чухрая, хочет сейчас ставить новую картину — о пионерах русского немого кино, о том периоде, когда кинематограф из рук барышников и торгашей перешел в руки народа. И этот, уже «говорящий» фильм я буду ждать с нетерпением.
Михалков-Кончаловский А. «Ювелирная» режиссура // Литературная Россия. 1972. 1 января
Картина «В горах мое сердце» очень повлияла на меня — все время работы над «Дворянским гнездом» я находился под ее обаянием.
Я смотрел эту картину несколько раз и каждый раз не мог понять, почему она на меня так действует, волнует, не побоюсь сказать, приводит в смятение, что в ней такого особенного?
Шел по городу старик с трубой. Его зазвал к себе в дом «самый знаменитый из всех неизвестных поэтов». Потом мальчишка, сын хозяина, бегал в лавку к мистеру Козаку и каким-то только ему известным способом уговаривал лавочника дать в долг (опять в долг!) бутылку вина, батон и кусок сыра. Потом вся семья и гость ели, и престарелая оперная дива вспоминала свою придуманную бурную молодость. А напоследок старик, покопавшись в кармане, куда только что тайком свалил остатки с тарелки, доставал засаленный мундштук и играл на трубе свою любимую песню «В горах мое сердце», и весь город слушал его удивительную музыку... Я чувствую невозможность пересказать фильм словами. Это целый мир, живущий по своим законам. В нем множество героев, которых нет у Сарояна: негритянка с цветами, идущая по улице, девочки, едущие на велосипедах, пара, бросающая камешки на берегу, пианист (его сыграл сам Хамдамов). Эти люди без биографий, мы ничего не знаем о них, но ни разу не возникают вопросы: зачем они на экране? Куда идут? С какой целью? Они, как лейтмотивы одной музыкальной пьесы, сливаются в единый, великолепно звучащий сплав, в единый поэтический мир.
Фильм при всей своей легкости горек и ироничен, пронизан любовью к героям, к их слабостям и странностям, болью за них.
В сегодняшней режиссуре стало делом ремесла то, что совсем еще недавно решалось усилиями таланта. Теперь уже достаточно несложно делать фактуры правдивые и жесткие, как у Тарковского, снимать фильмы с полным набором антиэстетики и патологии, как у Бюнюэля или Бергмана. Нельзя сымитировать только одно — любовь к человеку. Это не вопрос ремесла и никогда им не будет. Это дело таланта. И это присутствует в фильме «В горах мое сердце»...
Когда Григорий Чухрай задумал ставить «Дубровского», художником на картину он позвал своего ученика Рустама Хамдамова. И хотя Хамдамов появился на «Мосфильме» не в том качестве, в каком учился во ВГИКе, в его рисунках сохранено и явно выражено режиссерское, авторское начало. Работа над этим фильмом была отложена, но меня не оставляет ощущение, что фильм сделан, что я его видел. Это прекрасная, нежная, поэтическая картина, с идеальными героями, с божественно прекрасной Машей — такой степенью завершенности и ясности внутреннего видения обладают рисунки Хамдамова.
Мне думается, что Хамдамов будет ставить очень разные фильмы — о прошлом, о современности, их действие может происходить и на Западе, и в России, и в родной ему Средней Азии. Но я уверен, в любом из них будет присутствовать то чувство поэзии мира, та пронзительная нежность, которыми окрашены и его рисунки и его единственный пока фильм.
Михалков-Кончаловский А. Рустам Хамдамов — режиссер и художник // Советский экран. 1972. № 1.