«Красные дьяволята» (1923г.) — фильм-легенда. Это был тот случай, когда смелый вымысел обернулся художественной правдой. И суть его заключалась не только в каскаде приключений на грани возможного, что само по себе в умелых руках убеждает, но и в удивительно точно понятом и воссозданном на экране духе легендарного времени.
Работу постановщика и исполнителей ролей А. В. Луначарский назвал «Головокружительным искусством». Конечно же нарком просвещения имел в виду и финальную сцену, где лихие «красные дьяволята» преподносят С. М. Буденному втиснутого в мешок из-под муки самого батьку Махно. ‹...›
Фильм «Красные дьяволята» был принят сразу и безоговорочно кинематографистами и зрителями, что случается не так уж часто. ‹...› важно подчеркнуть, что «Красные дьяволята» являются самым старшим среди фильмов-долгожителей. Лучшие из них названы киноклассикой. Но есть еще одно редкого достоинства определение: легендарный «Броненосец «Потемкин», легендарный «Чапаев», легендарные «Красные дьяволята»...
‹...› в осажденном Севастополе, где самая любимая картина довоенного детства демонстрировалась в блиндажах и укрытиях более трехсот раз, вдохновляя защитников города-героя на новые подвиги! ‹...›
Кинематограф тогда еще не знал ни комбинированных съемок, ни каскадеров. «Дьяволята» совмещали в себе и то и другoе, являя, по меткому наблюдению одного из критиков, «воплощенное отрицание всех салонно-хризантемно-каминных актеров». Это тем более парадоксально, что сам Перестиани до революции числился среди именно таких «королей экрана». ‹...›
К тому времени принцип натурщика — хорошо тренированного актера — еще не вышел за пределы мастерской Льва Кулешова: молодой Эйзенштейн лишь собирался перейти из театра в кинематограф, и его теория типажа была делом недалекого будущего... И. Перестиани как бы предвосхитил их смелые искания. Он первым сказал: «Таланты ходят по улице». Правда, «дьяволят» режиссер нашел в цирке, зато Махно — В. Сутырина (позднее ставшего кинокритиком) и атаманшу Марусю — А. Быхову и в самом деле удалось встретить на улицах Тбилиси. Мысленно вообразите: словно истончается завеса времени и вы видите крохотное киноателье, три подмигивающих «юпитера» и старенький съемочный аппарат «Дебри»... Стоит лишь удивляться, как оператор А. Дигмелов, художник несравненного таланта, сумел добиться выразительности портретов — разноликих, острохарактерных — и эмоциональности пейзажей, освещенных по-южному щедрым, обжигающим солнцем. Трудно было «загримировать» Кавказ под Украину. В фильме, естественно, не все удалось. Зато удалось главное: пейзажи овеяны подлинной романтикой, которая не противоречит бытовой приземленности второго плана, острым, хорошо узнаваемым приметам времени, еще не успевшим сделаться штампом. Чего стоит, например, купленный по случаю скопидомом Гарбузенко граммофон (в хозяйстве все сгодится!), или достопамятная клизма, из которой хлещут самогон загулявшие махновцы, или запряженный лошадьми автомобиль — этот нелепый, с претензией «выезд» самого батьки Махно... Буденовки «красных дьяволят» и сегодня читаются как знаки былинного времени. Героика и комедия, сатира и эпос неплохо уживались вместе, предвосхищая художественно-стилевые решения советского киноискусства 20-х и 30-х годов.
Якубович О. «Красные дьяволята» // Советский экран. 1983. № 24.