Я родился в 1889 году, кажется, в Екатеринославе. С самого раннего детства театр стал моей болезнью и страстью. Я рос в кругу театральных интересов: сестра моя была актрисой украинского театра, а муж ее А. Л. Суходольский — известный актер, режиссёр и автор. Плеяда знаменитых украинских актеров — Кропивницкий, Саксаганьский, Карпенко-Карый были первыми, кто заронил в меня пленительные и неотразимые театральные впечатления. По моему малолетству родные запрещали мне посещение театра, но мальчишеская страсть к театру была столь велика, что я все же не пропускал ни одного представления. Театр помещался в здании цирка, и я с мальчишками стирал днем пыль со стульев, за что сторож пускал нас на представление по вечерам. Если почему-либо не удавалось стирать пыли со стульев, то я пробирался в цирк задолго до начала спектакля, ложился на пол на галерее, и с началом спектакля присаживался к кому-нибудь из взрослых.
К тому времени, когда мне разрешили посещение театра, я выучил уже наизусть весь украинский репертуар, ибо на каждой пьесе побывал не менее пятнадцати раз. После спектакля, обыкновенно, я прислушивался к разговорам сестры и ее мужа — они говорили о мизансценах, Суходольский показывал, как надо играть, а я вставлял свои мнения, которые иногда восхищали его. Я учился в нескольких школах, ни одной не кончил, и среднее образование получил, сдавая экстерном экзамены. Впоследствии, когда я стал взрослым, родные хотели, чтобы я поступил в военную школу. Но я решил, что пойду на сцену. Мне сказали, что на сцену меня не пустят, и я предпочитал голодать, целых два года воевать с родными, только бы не отказаться от своей мечты. Мечтал я, правда, об украинской сцене. В этом жизненном своем беспокойстве я решил уехать в Канаду. Тогда сестра сказала: «Если ты твердо решил поступить на сцену, поезжай и учись. Но сцена — это труд, а не праздность и не легкая жизнь».
И в 1909 году я поступил в Москве в школу Халютиной. А уже в 1910 был принят в Художественный театр сотрудником и выдержал экзамен в его школу. Так проходил я занятия одновременно в двух школах — Халютиной и Художественного театра. Первая роль, которую мне пришлось играть, была роль Алешки в «На дне», а затем Мишу в «Провинциалке» и судебного следователя в «Живом трупе», эту роль я считал любимой, хотя в ней произносил одну только фразу.
В 1912–13 году в возникшей Первой студии Художественного театра я играл роль младшего сына в «Гибели „Надежды“», а затем в «Каликах перехожих». Все это проходило под руководством Л. А. Сулержицкого. Затем наступила война. Я уехал накануне войны в Испанию и в Африку, война застала меня за границей, я вернулся назад, тотчас же был мобилизован и попал в Малую Азию на Ефрат. Три года, с четырнадцатого по семнадцатый, воевал я на турецком фронте и вернулся назад только после Октябрьской революции. Первые роли, которые пришлось мне сыграть после этого перерыва, была роль доктора Львова в «Иванове» и Епиходова в «Вишневом саде», а в Первой студии роль Джона в «Сверчке на печи» и в «Гибели „Надежды“» — роль старшего брата.
Мысль о режиссуре волновала меня всегда, — еще до войны. Я ставил пьесы на Пречистенских курсах для рабочих. Эта режиссерская линия началась еще от вечерних бесед в детстве с актерами: в свое время вместе с Вахтанговым я ставил «Потоп» в его студии и вместе с группой вахтанговцев «Адвоката Патлен», «Зеленого попугая» в Шаляпинской студии, «Пиноккио» в Детском театре, «Обращение капитана Брасбаунда» Шоу у Корша, Степана Разина в опере. Режиссура во 2 МХАТ: «Блоха» и последние — спектакль Шолом Алейхема в Еврейском театре и «Любовь к трем апельсинам» в Большом театре.
Мне трудно назвать свою любимую роль: пожалуй, роль Баранда в «Гибели „Надежды“». Впрочем, самое любимое в моем искусстве — это то, что отвечает вопросам современности. А для этого необходимо главное: чтобы театр играл общественную роль, ибо до той поры, пока жизнь не вернет ему этого, звучать он не будет.
Дикий А. Алексей Денисович Дикий // Актеры и режиссеры. М.: «Современные проблемы», 1928.