«Европа сейчас — пружинный матрас, трясется два раза в неделю!» — говорит на экране барон Роман фон Унгерн-Штернберг. Потомок древнего тевтонского рода, психопат и мистик с растрепанной паклей усищ под носом, в грязной рубахе навыпуск, засаленном шелковом халате да с георгиевским крестом, принимает буддизм, чтобы расположить к себе монголов — основу своей утопической Срединной империи. Он — дух мщения, идет огнем и мечом на китайцев, осадивших будущих подданных. Он вешает и карает. Но воспринимать всерьез этого Тамерлана трудно, несмотря на то, что играет его Николай Черкасов.
В предыдущем эпизоде «Его зовут Сухэ-Батор» Ленин в привычной интерпретации Максима Штрауха благословил на освободительную борьбу другого героя (см. название фильма), и безумный беляк вовсе не главный его противник, а всего лишь фриковатый садист второго плана, слишком нелепый в своем мистицизме, чтобы претендовать хоть на какую-то драматургию. У монголов много врагов, и Будда им не помощник.
Много позже, в «Кочующем фронте» (1971), Унгерна изобразит Афанасий Кочетков (главный Горький советского кино). Его барон будет уже напрочь лишен паназиатских фантазий и религиозной экзальтации. Это сугубый прагматик. Агитирует местных царьков по монгольским юртам. Как и Александр Лемберг, сыгравший барона незадолго до этого в широкоформатном истерне «Исход» (1968).
Написанный Юлианом Семеновым «Исход» едва не вошел в канон произведений о чекисте Исаеве (в ставке барона действовал красный шпион, правда под другим именем), и это по-своему симптоматично. Для реалистического кино фигура Унгерна, действительно, кажется чересчур специфической — темной и алогичной. То ли дело для жанрового! (См. сериал Дмитрия Светозарова «Вепрь», где барон участвует в сюжете с перемещением душ). Имя и легенда Унгерна охотно отвечают фантазийным вибрациям. В 1930-х он стал мемом для нацистов (Альфред Розенберг называл барона протоарийцем), а в 1970-х — для попкультуры. С легкой руки Уго Пратта Унгерн — герой комиксов «Корто Мальтез» (вместе с атаманом Семеновым и Распутиным), а позже одноименного аниме.
Пожалуй, из Унгерна на киноэкране мог выйти толк, возьмись за него Фрэнсис Форд Коппола. Барон мог бы встать в один ряд с полковником Курцем из «Апокалипсиса сегодня». Шанс на подобный исход был, когда иррациональной фигурой и приросшей к ней мифической маской заинтересовался Ларс фон Триер, одно время высказывавший желание экранизировать сценарий Фридриха Горенштейна по роману «Под знаком тибетской свастики». Но что-то датчанина отвлекло. И безумный миф о великой Монголии «от Волги до Тихого океана» Триер променял на притчи из мира американских 30-х — «Догвиль» и «Мандерлей».