Cуществующие киновоплощения Николая II страдают от субъективизма, доходящего до карикатурности. Наверно, это неудивительно для зарубежного кино, где «николаев» успели снять гораздо больше. «Падение дома Романовых» вышло в США еще при жизни царя. В отечественном кино между убийством Николая и первым значительным его появлением на экране прошло почти шестьдесят лет. За это время советская культура по отношению к той культуре, к которой принадлежал царь и его окружение, тоже стала почти «иностранной», со всеми вытекающими последствиями.
Анатолий Ромашин, известный по ролям интеллигентов и офицеров, а также собственно Николая II в «Свеаборге» Сергея Колосова, сыграл царя в «Агонии» Элема Климова (1974). Фильм посвящен зловещей фигуре старца Распутина, по расхожей легенде, чуть ли не управлявшего империей с помощью алкогольного обаяния и гипнотических чар. Несмотря на показанный упадок и «гнилость» (по Ленину) императорского дома, царь вызывает некое подобие сочувствия как культурный человек со сломленной волей.
Его жена — в секте, генералы смотрят с презрением. Самодержца хватает лишь на то, чтобы со стоном «Мерзость!» бросить в снег карикатуры, изображающие его с Распутиным. И покурить папироску, прислушиваясь к колесам поезда, стук которых — как ритм распада.
Гораздо глубже образ Олега Янковского в «Цареубийце» Карена Шахназарова. Сюрреалистическая история, снятая в год распада СССР, посвящена диалогу врача-психиатра с пациентом, который вообразил себя расстрелявшим Николая II Яковом Юровским. Доктор получает индуцированный психоз и ассоциирует себя с царем, обретая фантомные воспоминания о мученической смерти. Этот Николай вновь безволен, он неоднократно повторяет, что не хотел такого жребия и такой ответственности, и даже вроде получает удовольствие от беззаботной жизни под арестом. Но главный герой фильма — безликая судьба, которая заставляет нас играть роль палача или жертвы вопреки нашему желанию. Снятый на разломе эпох, этот фильм — попытка понять ужас ситуации, в которой поколения людей прожили жизнь, даже не осознавая, участниками каких событий они стали.
В приуроченном к канонизации царской семьи фильме Глеба Панфилова «Романовы. Венценосная семья» Николая сыграл Александр Галибин. Как и Ромашин, он сделал это не впервые, до этого представ в образе царя в «Климе Самгине» 1986 года. В отличие от предыдущих Николаев, этот император очень многословен. Он постоянно говорит о своем особом предназначении, и даже перед смертью не спрашивает,
как флегматичный Янковский «Что-что?», а театрально кричит: «Господи, прости им, ибо не ведают, что творят».
Царь Галибина говорит высоким голосом с невозможной интонацией постсоветского интеллигента, в которой услужливость сменяется дерзостью. И костюм с галстуком, на который, утратив всякое портретное сходство с прототипом, он меняет мундир после отречения, гораздо уместнее в этой семейной драме.
Фильм Панфилова был снят, когда еще не был тверд «новый патриотический» миф, а вот «Адмиралъ» (2008) вышел, когда намеки на благое самодержавие стали понятны и ребенку. Здесь в эпизоде последнего царя играет Николай Бурляев — одиозный монархист и один из лучших советских актеров. Окладистой бородой он больше похож на царя предыдущего, идеально-самодержавного в массовом сознании Александра III. Глубоким, едва дрогнувшим от чувств голосом он благословляет адмирала Колчака и вручает ему иконку с мучеником Иовом. Мы увидели царя, не отягощенного психологическими проблемами его создателей, вполне достойного, но совершенно лубочного. Закономерно, что в наделавшей шуму «Матильде» Николая II играет уже в буквальном смысле иностранец, даже не осознающий, видимо, участником какого фарса он является.