Любовь Аркус

«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.

Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.

Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.

«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».

Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.

Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».

Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.

Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов

Гражданская для самых маленьких

От «Красных дьяволят» — к «Неуловимым мстителям»: Евгений Марголит рассказывает о том, как жил и умер жанр детского кино о революции, и о несостоявшейся альтернативе такому кино.

В трактовке историко-революционной темы в советском детском кино, а также литературе и культуре, можно выделить две линии. Это, говоря условно, «линия Гайдара» и «линия Красных дьяволят». Я специально не называю автора повести, которая легла в основу знаменитого фильма — по сути, первого советского боевика — потому что неизвестно, каков был бы успех этой книги самой по себе.

«Красные дьяволята». Реж. Иван Перестиани, 1923

Фильм «Красные дьяволята» Ивана Перестиани, снятый в 1923 году в Грузии, не предназначался непосредственно для детей. Это была чуть ли не первая попытка создать на экране эпос о Гражданской войне. Перестиани, актер и режиссер фирмы Ханжонкова, воспользовался достаточно чуждым дореволюционному кино опытом американского авантюрного фильма. Именно эпическая равномерность повествования, которая остранила ситуацию, смогла сделать убедительным для зрителя чистый миф.

Зритель прекрасно знал, что никто и никогда не поймал батьку Махно. Более того, зритель помнил, что еще три года назад Махно был союзником большевиков и кавалером Ордена Красного знамени. Но сам жанр авантюрной сказки, где Махно оказывался просто воплощением зла, хтоническим существом со столь же колоритными подручными-палачами (с немецкими фамилиями!) — вся эта откровенная условность привлекла прежде всего детскую аудиторию. Они следили за приключениями подростков, увлеченных, что важно, популярными тогда у молодой аудитории романами Войнич и Фенимора Купера.

«Федька». Реж. Николай Лебедев, 1936

«Красные дьяволята» не только легли в основу фильма для детей как жанровой мифологии гражданской войны, но и повлияли на всю детскую культуру тридцатых годов. В ней события Гражданской войны превращаются в веселую игру, хоть и чрезвычайно специфическую. Герои соответствующих фильмов уничтожают несметное количество вражеских полчищ, что воспринимается вполне естественно. Если всмотреться в этот ряд фильмов, объявленных классикой детского кино, от «Федьки» Николая Лебедева (1936), которого, между прочим, называли детским «Чапаевым», и до «Неуловимых мстителей» (1967), закономерность обнаружится с пугающей внятностью. Юный пулеметчик Федька или юный Яшка-цыган в «Друзьях из табора» (1938), поводырь медведя, юный партизан Миколка-Паровоз из одноименного фильма Льва Голуба (1956) — все они ничтоже сумняшеся косят врагов десятками. А, скажем, в «Армии трясогузки» Александра Лейманиса (1963) — экранизации повести Власова и Млодика — герои начинают с того, что пускают под откос целый белогвардейский поезд, да еще на наших глазах взрывают белого есаула с «толстым поваром», засыпав порох в плиту ресторана.

Никого не коробит, что герои оказываются свирепыми убийцами. Понятно, почему: эти детские фильмы о Гражданской войне наиболее последовательно условны. Это их определяющая черта. Никому и в голову не приходит, что они уничтожают живых людей. Это картонные злодеи, и чем большее их количество уничтожит жанровый герой, тем полнее он подтвердит свой статус.

Эта условность косвенно связана и с трансформацией представлений о Гражданской войне. Стоит отметить, история вовсе не преподается в школе примерно до середины 1930-х годов, ее заменяет обществоведение и политграмота. Логично, что для всякой революции предшествующая история трактуется как предыстория. В данном случае — как борьба угнетенных народов за освобождение от ига эксплуататоров. Вот почему детские фильмы про революцию в России соседствуют, например, с фильмами про революции XIX века во Франции («Гаврош», «Заговор барабанщиков»).

С приходом уроков истории детей целенаправленно учат патриотизму, закономерно отстраняясь от темы Гражданской. Что отпечатывается здесь в кино тех лет: враги — например в «Думе про казака Голоту», — могут оказаться не только «своими» белыми, но и подручными польских панов. Вот немецкие оккупанты не успевают появиться в предвоенном кино и приходят в фильмы о Гражданской в 1950-е, в том же «Миколке-Паровозе», экранизации повести Михася Лынькова 1930-х. Бандиты-махновцы также исчезают в тридцатые, чтобы возродиться в кеосаяновской трилогии.

Как ни странно, почти ничего из детской литературы о Гражданской войне не входило в школьную программу. Тем более, что особых удач на этом поле припомнить сложно. Детские «историко-революционные» фильмы, таким образом, еще более отстраняются от официальной идеологии и школьного знания.

«Ванька и Мститель». Реж. Леонид Луков, 1928

Собственно, тема Гражданской войны в детском кино замерла к концу 1920-х годов, продолжая неизменно существовать в авантюрном виде. Яркий ранний пример — дебют в кино Леонида Лукова — еще режиссера, а не сценариста, — в картине «Ванька и Мститель». Это тоже экранизация — повести Федора Васюнина «Ванька Огнев и его собака Партизан». Будущий постановщик «Двух капитанов» Василий Журавлев снимает картины «Реванш» и «Бомбист» (одним из сценаристов в первом случае, кстати, значится Михаил Ромм).

В какой-то момент, правда, фильмы подобного рода начинают упрекать в «детском авангардизме». Это эпоха, когда партия уже не знает, чего потребовать от режиссеров, сведя на нет игровой фильм как таковой. В конце концов «авангардизм» вернулся, заняв подобающее ему место, и герои продолжили совершать невероятные подвиги — впрочем, как правило, под руководством своего старшего товарища-большевика. Часто это киногеничный матрос в бескозырке, перехваченный крест-накрест пулеметными лентами — вновь очевидно-условная, сюрреальная фигура.

Фильмы подобного рода, мало отличающиеся друг от друга, делал, например, Николай Лебедев. В тридцатые это упомянутый «Федька» и «Детство маршала» — о Буденном, который сражается с ровесниками-казачатами и берет их снежную крепость. В 1963 это «Мандат» о подвигах бойца продотряда, который сражается со звероподобными «кулаками». Опять же, никого не волнует, чем на самом деле занимаются продотряды, и никому не жалко «кулаков».

«Школа мужества». Реж. Владимир Басов, 1954

Теперь время сказать об Аркадии Гайдаре, у которого подобного рода «авантюрная» литература и кино про Гражданскую войну вызывали принципиальное неприятие. В «Школе» он дает такую фразу: «И страшно мне стало в черном лесу рядом с впервые убитым мною человеком». Гайдаровская проза противостоит приключенческой традиции тем, что война в ней — безусловна. Это страшное в своей реальности и жестокости пространство, которое вынужден преодолевать юный или даже просто маленький герой.

Для мальчика, который попал на фронт в четырнадцать лет, который провел шесть лет среди смерти, чья психика, попав в момент формирования в такие условия, была, естественно, надломлена, — и именно эта надломленность сделала Аркадия Голикова одним из самых глубоких русских писателей, — война стала тем опытом, из которого он вынес ощущение ценности отдельной человеческой жизни. В его прозе, как правило, звучит один или два выстрела. Именно в своей единичности этот выстрел оказывается четко услышан. И в «Школе», и в «Судьбе барабанщика» выстрел — это кульминация, решающий момент, в который герой делает свой выбор.

Гайдара стали экранизировать очень рано и очень охотно. Драма же в том, что подавляющее большинство этих экранизаций лежит в той же плоскости игры в войну, что «Красные дьяволята». Обратите внимание, как завершается экранизация «Школы» — одна из первых оттепельных картин «Школа мужества» Владимира Басова и его погибшего во время съемок друга Мстислава Корчагина. У Гайдара герой в финале тяжело переживает гибель своего старшего друга и наставника, невольным виновником которой явился: Чубук, увидев Бориса рядом с белогвардейским капитаном, плюет в его сторону. Борис мучается чувством вины. В фильме же никакого плевка нет. Герой быстро искупает свою недисциплинированность тем, что с блеском выполняет новое задание, а затем мчится за ошивающимся здесь же белым капитаном и пристреливает его. Юный Леонид Харитонов в роли Бориса Горикова своим обаянием делает все происходящее правдоподобным.

В том же ключе сделана еще первая немая экранизация Гайдара «Будьте такими» (повесть «Р.В.С.»). Там Васька-Жиган успешно отстреливается от противника, пока не появляются передовые части Красной армии.

Гайдар писал другу: «Если увидишь афишу с таким названием, плюнь и перейди на другую сторону улицы».

Вообще, при жизни Гайдара вышли следующие экранизации его книг: «Будьте такими», «Каро» (вольная экранизация «Школы»), «Дума про казака Голоту» (еще одна версия «Р.В.С.»). Условно сюда же относится «Тимур и его команда», которая сперва писалась как самостоятельный сценарий. «Клятву Тимура» Гайдар увидеть не успел.

«Дума про казака Голоту». Реж. Игорь Савченко, 1937

Единственной картиной, которую Гайдар признавал «своей», была «Дума про казака Голоту» (1937). В фильме Игоря Савченко с первых же кадров точно передано это пространство войны: на белый снег рушатся черные комья земли, поднятые взрывом снаряда. Очень точно перенесено действие из лета в зиму: зима здесь как испытание. Жиган уже почти замерзает, и его не просто находит отряд, а над сугробом, который замел мальчишку, вырастают всадники в буденовках. Здесь гайдаровское ощущение мировой революционной справедливости: не может, не должен погибнуть наш хороший пацан.

Надо сказать, что и третья экранизация «Р.В.С.», снятая уже в 1977 году на Киевской киностудии, также стала одним из немногих фильмов, передающих весь драматизм коллизий гайдаровской прозы. Там есть образ, которого нет буквально у Гайдара, но который является самой точной метафорой существования ребенка в пространстве Гражданской войны: с рыбалки возвращается Димка и начинается налет на село; мальчик жмется к плетню, ведерко падает из его рук и крохотные пескарики скачут в песке между тяжелых конских копыт.

«Армия трясогузки». Реж. Александр Лейманис, 1963

К этому времени, к середине 1970-х, окончательно умирает героико-приключенческое детское и взрослое кино, связанное с темой революции. Конечно, снимаются отдельные фильмы: «Макар-следопыт» (1984) по очень популярной у детей в 1920-е повести Льва Остроумова или «Огненное детство» (1976) по «Юнармии» Григория Мирошниченко. Подобные вещи совершенно не задерживаются в памяти детской аудитории, для которой они сняты. Что касается критики, она просто деликатно пожимает плечами.

Тенденция эта наметилась еще в 1960-е годы. «Армия „Трясогузки“» получает в своей популярности продолжение («Армия „Трясогузки“ снова в бою», 1968), и оно закономерно оказывается куда хуже. Таковы и последние сиквелы «Неуловимых мстителей» («Новые приключения…», 1968 и «Корона Российской Империи», 1971): жанровая четкость вестерна первого фильма понемногу теряется с каждым продолжением, совершенно забывается и революционный пафос во имя нагромождения фантастических ситуаций.

Возникает своеобразное рондо: именно та же история произошла в двадцатые годы с последними сериями «Красных дьяволят». «Савур-могила» уже шла с меньшим успехом, а «Преступление княжны Ширванской» и «Наказание княжны Ширванской» смотрелись почти самопародией. Жанр побеждает тему, и картина умирает, окончательно отстраняясь от реальности, память о которой запечатлена в выразительном бытовом антураже «Красных дьяволят».

«Неуловимые мстители». Реж. Эдмонд Кеосаян, 1966

Таким образом, детское историко-революционное кино, как и взрослое, вырождается и умирает в годы «застоя», несмотря на принципиальную условность и «вестернизацию» сюжетов. В отличие от так и не разработанной в советском кино «линии Гайдара» — взрослого серьезного писателя, которому дозволили существовать под маркой детской литературы.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera