Фильма «Межрабпом-Руси», выросшая из повести Лавренева, больше всего доказывает, что к темам гражданской войны, которые казались уже использованы в кино до последней степени, можно еще возвращаться. Темы гражданской войны могут зазвучать по новому, если при использовании их отойти от установленного шаблона: по-новому развернуть тему, показать не схемы, а живых людей. Попыткой дать живого человека на фоне гражданской войны и является последняя постановка Протазанова. В центре фильмы психологическая драма: Марютка (стрелок, женщина-партизанка) и белый офицер, которого она конвоирует к штабу. Выброшенные бурей на пустынный остров они постепенно сближаются друг с другом. ‹…›

Долг побеждает любовь. Выстрелом из ружья убивает она офицера, «сорок первого» по счету. Эта острая тема, в режиссерской трактовке, однако, обнаруживает ряд колебаний; временами, чувство классовой вражды затушевывается. Гораздо более цельными являются части картины, изображающие переход партизанского отряда через пустыню. Скитания заброшенного отряда по безводной бесконечной пустыне, зыбучие пески, жажда, голод и все же движение вперед, для того чтобы пробиться, выйти к Аральскому морю — все это сделано крепко и оставляет большое впечатление. Фигуры партизан колоритны и правильны. Актерское использование в картине на достаточно высоком уровне. Режиссерски вся картина сделана в плане своеобразного лирического реализма. Для Протазанова, — мастера «Процесса о трех миллионах», «Сорок Первый», — большой шаг вперед на пути к созданию подлинно революционной фильмы.

А. Г. «Сорок первый» // Рабис. 1927. № 9.

В героическом эпизоде из эпохи гражданской войны бьется человеческая правда. Все герои картины — живые люди, со своими колебаниями, страстями, минутами подъема и упадка. Это — не схемы, которые мы привыкли видеть: в картинах, изображающих гражданскую войну, не сусальные герои, а настоящие люди, которые по-настоящему живут, любят, плачут, смеются и, не задумываясь, когда нужно, отдают жизнь за революцию.

Трудная задача стояла перед режиссером Протазановым, и нужно прямо сказать — он с ней блестяще справился. «Сорок первый» —волнующая, живая картина. Пески и море — фон картины — придают ей суровый, драматический колорит. На этом фоне разыгрывается драма Марютки. Исполнителям картины (А. Войцик. И. Коваль-Самборский, И. Штраух) удалось избежать театральщины (в дурном смысле слова), но местами не хватало драматического подъема, силы, которых требовал сюжет. Местами же социальный рисунок отдельных фигур тускнеет, характеристике их с данной стороны недостает нужной четкости. Но в общем исполнение хорошее.

Картина является прекрасным вкладом в советскую кинематографию.

Гусман Б. «Сорок первый» // Правда. 1927. 18 марта.

Протазанов всегда превосходно вооружен. Он не даром взял лучшее и самое благородное из того, что может быть названо кинематографической традицией. Он не в мятежных поисках все новых, заманчивых открытий, он — обладатель проверенных, безошибочных приемов кино. Конечно, Протазанов не тот пылкий строитель советской кинематографии, одинаково близкого и к поражению, и к победе. Протазанов, если угодно, холоден к темам современности, он, может быть, чужд им, хотя его искусство хочет стать искусством советским. В современности он ищет преимущественно материал для очередной зрелищно-занимательной картины. Вот и «Сорок первый» тоже соблазняет его не столько пафосом гражданской войны, героизмом измученных бойцов партизанов, сколько острым и занимательным, крепко хватающим зрителя сюжетом. Сделать это как-раз в средствах опытного кинематографиста Протазанова. ‹…› Фильма отлично передает страдный путь партизанского отрада, загнанного белыми бандами в бесконечные песчаные пустыни. Характеристика героев выполнена с осторожным тактом, без желания усугубить злодейские черты отрицательных действующих лиц или подчеркнуть сусальное благородство героев. Иван Штраух дает немного жесткий, но все же достаточно выпуклый образ партизанского начальника. Коваль-Самборский играет белого пленника, офицера, которого стережет лихая баба, — первый стрелок в красном отраде, — Марютка (И. Войцик).

Офицер иногда нелепо героичен (когда он защищается от красных), иногда смешон (своими барскими манерами в самой нерасполагающей к тому обстановке), иногда трогателен и жалок, а иногда прежняя, где-то далеко схороненная старо-офицерская натура просыпается в нем. Тогда он не в силах сдержать своего презрения к «вшивой банде».

Худшее место в фильме — момент, когда Марютка оплакивает убитого ею офицера. Совершенно излишни все эти рыдания над покойником, снабженные к тому же скверной надписью насчет того, что «проклятые погонники сгубили честное сердце поручика».

Фильма не представляет серьезной общественной ценности, она — в ряду тех лент, которые показывают хорошее качество советской занимательной фильмы, в которой использованы эпизоды революционной борьбы (с некоторым опозданием используя для этого литературные произведения).

Ермолинский С. «Сорок первый» // Комсомольская правда. 1927. 8 марта.