Народный артист СССР (1965) Максим Максимович Штраух (1900–1974), в отличие от Б. Щукина, никогда не помышлял играть Ленина.

В его творчестве и в театре (он работал в Первом Рабочем театре Пролеткульта, в театрах Мейерхольда, имени Революции, Малом, имени Вл. Маяковского), и в кино преобладали в основном роли отрицательных персонажей.

Когда в конце 1930-х годов в Театре Революции начали готовить спектакль по пьесе А. Корнейчука «Правда», далеко не сразу определился исполнитель роли Ленина. И нужно отдать должное прозорливости талантливого режиссера Н. Петрова, который, только что придя в этот театр, сумел угадать именно в Штраухе, в его актерско-человеческой природе те качества, без наличия которых создать образ вождя революции невозможно.

Мысль о том, что Штраух может сыграть Ленина, пришла Петрову во время наблюдения над тем, как Штраух-режиссер (а он тогда ставил пьесу Горького «Последние») после окончания прогонной репетиции делал замечания актерам, как говорил с ними, «стремясь убедить в правоте своей точки зрения, ‹…› как он слушал их не всегда убедительные возражения, как произносил неожиданные фразы, полные юмора и образности, как мгновенно переходил от глубокой серьезности к неожиданной улыбке».

Прервав тогда Штрауха, Петров сказал: «Максим Максимович, а вы знаете, что Ленина будете играть вы?» Первой реакцией актера был смех. «Затем, через мгновение, — рассказывает Н. Петров, — он стал серьезным; было видно, что в сознании его пронеслось бесконечное количество мыслей, и уже не смеясь, а улыбаясь, он сказал: «Я — в роли Ленина? Да что вы?! Как же я могу быть Лениным?» И после рассказа Петрова о Ленине, которого режиссеру посчастливилось видеть в июле 1917 года на квартире у Горького, после мучительных размышлений, во время которых Штраух молча бродил по пустому репетиционному залу, он снова неуверенно сказал: «Ну какой же я могу создать образ Ленина? Посмотрите на меня…»

«Посмотрите на меня», — убеждал Штраух режиссера, а в дневнике в тот же день записал: «против меня… мои внешние данные…».

Да, актеру трудно решительным образом изменить свои внешние данные. Большой грим делает лицо малоподвижным, а легкий не поможет стать похожим на Ленина. Это тревожило Штрауха — актера театрального. А каково же в кино, где заметны каждая морщинка, каждое движение мускулов лица? Недаром первое, что записал в дневнике о Штраухе С. Юткевич, готовившийся к постановке фильма «Человек с ружьем» и наблюдавший актера в театре, было: «У Штрауха очень большой грим. Совершенно не понятно, как это можно осуществить на экране…»

Однако подобно тому, как на первой же репетиции в театре стало ясно, что Штраух может работать над ролью Ленина, так и кинопробы стразу же убедили, что выбор актера был верным. ‹…›

Над внешним обликом и Щукин и Штраух, не полагаясь только на гримеров, работали очень много. Штраух настойчиво, как он писал, «преодолевал свою внешность». В подготовительные (к фильму «Человек с ружьем») тетради он заносит: «Рот должен быть крепким, губы должны быть энергичными, приспособленными к энергичному выражению мысли. Делаю артикуляционные упражнения».

Как и Щукин, Штраух добивался внешней схожести, но не ограничивался ею. Более того, овладев формой, он, как и Щукин, быстро забывал о ней, погружаясь в суть образа Ленина. ‹…›

Как и в театре, в кино Штраух в роли Ленина выступил тоже, так сказать, неожиданно для себя.

Картина «Человек с ружьем» уже была запущена в производство, режиссер готовил к работе Б. Щукина. Однако из-за огромной нагрузки Щукина (спектакль «Человек с ружьем» и фильм «Ленин в Октябре») Юткевичу пришлось искать другого исполнителя, и он пригласил, а вернее уговорил, Штрауха. ‹…›

С. Юткевич писал: «Было понятно, что трудно привыкнуть после блистательной игры Щукина к новому актеру Штрауху; поначалу казавшемуся даже не похожим не столько на живого Ленина, сколько на Щукина, с которым уже слилось зрительское представление об Ильиче на экране».

Необходимо было, не повторяя Щукина, попытаться стать так же достоверным и убедительным.

Штраух начал с изучения произведений самого Ленина. Внимательно прочитал посвященную Владимиру Ильичу художественную литературу, знакомился с живописными и графическими изображениями Ленина. Подолгу расспрашивал тех, кто хорошо знал вождя. ‹…›

«Штраух педантичен и жаден», — писал Юткевич во время репетиций фильма «Человек с ружьем».

Но он был не только «педантичен и жаден», но и творчески поразительно активен. Как актера, «прекрасно владеющего формой и умеющего точно передать в этой форме емкое содержание», характеризовал Штрауха Н. Петров.

Однако в свое время мнение об актерской индивидуальности Штрауха было далеко не одинаково у критики. Так, известный театровед П. Новицкий, отмечая, что «Исследовательская и творческая работа Штрауха над образом Ленина в спектакле „Правда“ и фильмах „Человек с ружьем“ и „Яков Свердлов“ достойна самого высокого признания и самой высокой оценки», ‹…› утверждает тем не менее что «она имеет существенный недостаток: в ней мало страсти, она очень спокойна, ей не хватает сердечной теплоты». ‹…›

Позже Штраух подробно расскажет о многолетней работе над ролью В. И. Ленина в книге «Главная роль». И в этих воспоминаниях отчетливо выявится основное качество его актерской индивидуальности — органическое сочетание «трезвости и целеустремленной страстности» — и та основная цель, которую он ставил перед собой, — передать демократичность, неотделимую от облика мыслителя и государственного деятеля.

Туманова Н. Актерская кинолениниана. М.: Искусство, 1987.