Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Штраух
Статья Татьяны Тэсс

Наступила ночь, и пожарный, придя на ночное дежурство, начал обход театра. В фойе были притушены огни, косой и частый осенний дождь стучал в окна. Вдруг неизвестно откуда появился человек. Он шел очень быстро, слегка наклонившись вперед, засунув в карман одну руку. Пожарный взглянул и обмер. Прямо на него шел Ленин, живой, веселый, посмотрел ему в лицо, хитро сощурив в глаза, и исчез.

А за дверью негодующий голос говорил:

— Нет, нет, это не то. Не говорите мне. Брови не те, я это вижу сейчас ясно. Совершенно чужие брови.

Желтый от усталости гример сотый раз вглядывался в брови. В театре было пусто и тихо. Обомлевший пожарный переминался в коридоре. А актер с гримером все сидели и сидели, ища чудесное сходство, борясь с лицом, проступавшим сквозь грим, усмиряя его, находя все новые и новые приметы, обещающие удачу.

О, этот жар последних поисков, бессонница, одержимость работы…  ‹…› Какое волнение сопутствует минуте, когда приходит последняя черта, и образ найден, включен, осязаем, стал второй душой.

Даже сейчас, когда с той поры прошло много дней, об этом нельзя говорить без волнения. Штраух ходит по комнате, размахивая рукой, ничто не напоминает в его походке той выпуклой быстроты движений, живого, энергического стремления, которое мы видели на сцене. Все это было так правдиво и органично, что нам казалось: помогла природа. Нет, это не так. Все богатство этого волшебного сходства было приобретено и сейчас хранится где-то в стороне, — и жесты, и поворот головы, и походка.

Остановившись, хозяин начинает задавать вопросы. Он расспрашивает гостью о ее работе. Он стоит, засунув руки в карманы, слегка наклонившись вперед, и жадно поддакивает.

— О, это очень интересно. Так, так. Неужели? Ну, ну, я вас слушаю.

Пока разговор переходит на него самого, он успевает многое выспросить. У него любопытство и умение задавать вопросы, которым может позавидовать журналист. Густые волосы его растрепаны, за роговыми очками видны веселые и одновременно очень строгие глаза.

В комнате тесно. Здесь главенствуют книги, это делает ее похожей более на кабинет писателя, нежели на комнату актера. Книг много, они подобраны умно, свободно, жадно. Они стоят не только в шкафу, — это очень живые книги, умеющие жить на полу, на стульях, на подоконниках, чтобы всегда быть под рукой.
Совсем писательским выглядит письменный стол. На нем тот яростный беспорядок, та удобная теснота книг и бумаг, которая обычно сопутствует работе.

Когда Штраух начинает говорить о своей работе, сходство с писателем углубляется. Он часто размышляет не как актер,
а как человек пишущий. Общность техники поражает.
У него чисто писательская манера накапливать материал.
Поглядите, на кого он смотрит в работе, у кого учится искать точность образа.

— Вы были в музее Толстого? — говорит он. — О, это очень, очень важно. Помните варианты описания Катюши Масловой? Как он потрясающе ищет. Как будто образ уже существует и написан с абсолютным совершенством, но где-то в воздухе. Все дело в том, чтобы его найти и скопировать. ‹…›

Он стоит посредине комнаты, голова наклонена вперед. Он разговаривает только стоя или шагая по комнате и ни разу не присел, как будто его беспрерывно что-то гонит. Он очень беспокойно говорит о своей работе над ролью.

— Нет ни роздыха, ни паузы, ни мысли о другом. Это вроде беременности, мне кажется. Нельзя быть беременной от 10 до 6 с перерывом на обед. С этим не расстанешься. Наступает полная одержимость, когда бродишь по миру, спотыкаясь, бормоча, ничего не замечая…

Он улыбается.

— Рассеянность — это высшая форма сосредоточенности, по-моему, — говорит он. — Правда, а? Или нет? ‹…›

Хозяин гораздо моложе, чем могло бы показаться. Он попросту молод. Он рассеян, но это не кроткая рассеянность ученого, а рассеянность бурная, агрессивная, рассеянность здорового, любознательного человека, который ради одного вопроса может забыть все на свете.

В нем мало черт узкопрофессиональных. Об этом говорит он сам.

— Я не профессионал, очевидно. Мне интереснее построить роль, чем играть. У меня нет потребности ежедневно быть на сцене. Это странно, правда, а? Или нет? Сейчас я начал сниматься в кино. Взялся играть доктора Айболита. Страшно сказать, честное слово. Но мне очень интересно. Это одна из любимых детских книг, интересно сделать ее в кино. Я просмотрел все рисунки в книге, они мне не понравились. Доктор сделан там худым, острым, с козлиной бородкой. Нет, нет, это совсем не так. Он круглый, заросший бородой до самых глаз, он — новогодний, он — вроде Деда Мороза. Вот такой, в широкополой шляпе, с маленькими проворными руками. Мне говорят, дети к такому не привыкли. Его не полюбят. Это правда, а? Или нет? Знаете, мы устроили пробу. Назвали полный зал детей, показали им на экране семь разных докторов. Потом устроили голосование. Ну дети и проголосовали за меня. Теперь все в порядке, я и не волнуюсь.

 

Тэсс Т. Штраух // Известия. 1938. 9 февраля.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera