К нам возвращается то, что долгие годы пряталось. К нам возвращается то, что считалось потерянным. Случается, что возвращаемый роман или фильм, к сожалению, не звучит с такой силой, как он прозвучал бы в свое время. А иногда бывает, что так называемый «массовый читатель» еще не дорос до произведения, созданного полвека назад, — как в случае с гениальным «Котлованом» Андрея Платонова. ‹…›
Сейчас состоялось новое возвращение — я говорю о выпуске фильма «Комиссар» Аскольдова. Более двадцати лет назад первый фильм молодого режиссера, снятый по мотивам рассказа В. Гроссмана, был запрещен. Встречая много раз в фойе киноконцертного зала «Россия» всегда безукоризненно элегантного директора А. Аскольдова, проводящего концерты то «Бони М», то «Орэро», почти никто не мог догадаться, почему в глазах этого внешне преуспевающего менеджера таилась странная некоммерческая скорбь. Став жить совсем другой —
Спасибо режиссерам за то, что они крали копии, иначе многих фильмов мы бы не увидели. Когда Эльдару Рязанову запретили ставить фильм «Сирано де Бержерак» со мной в главной роли и фильм запретили, то он постеснялся выкрасть мои кинопробы в гриме, и их торжествующе смыли. Фильм «Комиссар», несмотря на некоторый элемент постарения, ошеломил меня. За исключением, пожалуй, раннего фильма Панфилова «В огне брода нет», в нашем кинематографе нет ничего хотя бы отдаленно похожего.
По уникальной чистоте революционной романтики этот фильм выглядит так, словно он был сделан, как и «Чапаев», еще до тридцать седьмого года. В литературе он близок, пожалуй, Андрею Платонову, в живописи —
С грубым реализмом и вместе с тем метафорически сняты роды, когда в бреду роженицы появляются колеса красноармейских пушек, вязнущие в перке лиманов, и задранные к белесому знойному небу морды измученно ржущих лошадей символизируют тяжелое, кровавое рождение нового, еще не осмысленного мира. На уровне мировой кинематографической классики снят полет красноармейских лошадей, потерявших своих всадников. Множество тончайших деталей, например, когда
Несмотря на общий трагизм фильма, он светел, ибо столько любви к людям, столько юмора, столько прелестных мелочей жизни с буйной щедростью рассыпано по экрану. Я надеюсь, что в атмосфере дешевого зубоскальства на тему Василия Ивановича и Петьки этот фильм окажет на наше молодое поколение не дидактически драгоценное очаровательное влияние, еще раз напомнит нам, что будущее общее счастье всех народов невозможно без интернационализма. ‹…›
К недостаткам фильма, видимо, можно отнести чрезмерную насыщенность метафорами, которая подчас переходит в перегруженность, и монтаж, весьма настойчиво напоминающий довженковский. Это часто бывает с первым фильмом, когда режиссер, стараясь самоутвердиться, хочет в каждом кадре доказать свой талант, оставляя зрителю недостаточное пространство для соавторства с сопереживанием.
Об этом фильме будут еще много писать, а я сейчас думаю о режиссере Аскольдове — его создателе. За эти двадцать лет, отнятые у него, он мог бы снять столько фильмов! Может быть, он способен на это и сейчас. Надо дать ему этот шанс, ибо наш кинематограф виноват перед этим человеком.
Евтушенко Е. Эпоха возвращаемых потерь // Советская культура. 1988. 13 февраля.