Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Не умею писать для кинемо
Александр Куприн и кино

Взаимоотношения Александра Куприна с миром кино были длительными и разнообразными. До революции он однажды снялся в кино и несколько раз пробовал писать киносценарии; в это же время появились несколько экранизаций произведений А. И. Куприна, подготовленных помимо его участия. В эмиграции Куприн был связан с кинематографом еще более тесно: он дружил с русскими кинорежиссерами и актерами, работал над крупными кинопроектами и публиковал статьи о кино. Его отношение к кинематографу осталось, однако, противоречивым. Новое искусство было интересно писателю, но он плохо разбирался в его специфике, не до конца понимая ее возможности. Его сценарии чаще всего оставались неоконченными или же отбраковывались режиссерами. Экранизации произведений Куприна им самим обычно воспринимались критически. Неудовольствие его, впрочем, не всегда соответствовало действительному уровню фильмов; нельзя вполне согласиться с историком Н. И. Нусиновой, которая писала, что произведения Куприна экранизировались «корректно, но малоуспешно».

В начале 1910-х годов появилась традиция снимать на кинопленку знаменитых писателей. Часто это были съемки в домашней обстановке (М. Горького снимали в его доме на Капри, Леонида Андреева — на даче в Финляндии). На экране можно было увидеть также И. Бунина, Ф. Сологуба, Д. Мережковского и др. Куприна снимали у него на даче в Гатчине[1].

В 1913 г. Куприн снялся уже в игровом фильме, он же выступил и автором сценария. Инициатором съемок был Владимир Федорович Гельгар[2], гвардейский офицер в отставке, глава кинофирмы «Вита». Гельгар только что стал кинопредпринимателем с двумя хорошо оборудованными ателье, одно из которых располагалось в Гатчине. Он заключил договоры с писателями и известными актерами и актрисами, в основном из Малого (Суворинского) театра. На главную роль в нескольких комических картинах Гельгар пригласил знаменитого итальянского клоуна и акробата Жакомино (Giacomino), а Куприн разработал сюжет для фильма «Жакомино жестоко наказан» (1913)[3], в котором сыграл одну из ролей.

А. И. Куприну уже приходилось играть. В 1899 г. несколько месяцев он выступал на профессиональной сцене в городе Сумах. Это был не самый приятный опыт, и только спустя одиннадцать лет, в 1910 году, Куприн согласился снова выйти на сцену. В одесском театре по просьбе местных студентов он принял участие в благотворительном спектакле, юмористической версии оперетты «Прекрасная Елена» (вместе с Куприным выступили его друзья: клоун Жакомино, борец и авиатор И. Заикин, куплетист С. Сокольский и певец Ю. Морфесси).

Купринский кинофильм «Жакомино жестоко наказан» (первоначальное название — «Посрамленный Жакомино») был одним из первых опытов «Виты». Съемки проходили в апреле 1913 г. у Куприна в Гатчине. Жакомино был у Куприна в гостях, и Гельгару предложили снять акробатические трюки клоуна в саду писателя. На месте Куприн сочинил фарс, роли которого распределились среди его гостей. Госпожа Бениовская и писатель Н. Брешко-Брешковский сыграли «дачных супругов», Жакомино — «дачного сердцееда», писатель А. Будищев — дворника, а Куприн — «плутоватого шофера». Либретто вышло самое непритязательное: все персонажи получились трафаретными, как, впрочем, и сам сюжет. Кратко перескажем сюжет. Только муж выходит из дома, жена посылает шофера за любовником. Но муж возвращается. Начинается погоня за вероломным гостем. С чердака залезают на крышу, откуда Жакомино, выполняя сальто, бесстрашно прыгает на землю. По саду за ним бегут собаки, шофер, обманутый муж и дворник. В надежде на спасение любовник забирается на дерево, но его заставляют слезть. Его хватают за ухо и бросают в бадью с водой. Последняя сцена: Жакомино вылезает из бадьи, промокший и посрамленный.

В это время в «Биржевых ведомостях» была опубликована фотография Куприна с подписью: «Куприн в ролях... Макса Линдера». Французский комик был популярен в России и даже приезжал на гастроли в Москву и в Петербург, где имел оглушительный успех. Однако Куприн в популярность кинозвезд не верил и считал приезд Линдера в Россию неудачей: «...судя по газетным сведениям, [он] собрал ту же самую публику, которая заполняет всякие „Сатурны“ и „Монплезиры“...». В рассказе Куприна «Потерянное сердце» (1931) героиня после сеанса в гатчинском «плохоньком синеме» восклицает: «Ах, Макс Линдер! До чего он хорош! Это что-то сверхъестественное, не объяснимое никакими человеческими словами! Какое выразительное лицо. Какие прелестные жесты!». Гельгар и Куприн, возможно, хотели создать своеобразную пародию на фильмы Макса Линдера.

«Жакомино жестоко наказан» был выпущен на экраны 16 (29) сентябрь 1913 г. Фильм был очень коротким (130 метров, т. е. около 5 минут), особенными художественными достоинствами не отличался и внимания публики не привлек. С. С. Гинзбург характеризует фильм Гельгара как не очень удачный опыт: «Стилевой разнобой делал ее [картину] художественно недостоверной». Смешная в цирке, клоунада Жакомино не слишком выигрышно смотрелась в кинематографе.

Год спустя Куприн с умилением вспоминал о своем участии в съемках фильма Гельгара: «Я очень люблю кинематограф и, признаться, не без удовольствия „играл“ как-то для кинематографа». Но о своем пристрастии к новому искусству Куприн все же говорил с осторожностью и, как это было принято в 1900–1910-е годы, маскировал его всевозможными способами[4]. Один из них — попытка представить кино как средство преодоления обыденной скуки: «Хотя это считается и очень стыдным, но, сознаюсь, иногда так скучно, что мы также ходим в кинематограф!». Другой метод — подмена интереса к кинематографу в целом любовью к видовым и просветительным картинам: в 1914 г. он заявил, что отдает решительное предпочтение документальным лентам, которые предоставляют публике возможность познакомиться «с нравами и обычаями жизни вотяков, остяков, чукчей, со способом добывания соли на эльстонских или баскунчакских промыслах».

Куприн мог тепло говорить о фильме «Жакомино жестоко наказан» в 1914 г., но когда два года спустя безыскусный экспромт неожиданно был выпущен на экран снова, на сей раз сопровождаемый громкой рекламой, Куприн отреагировал резко. «Биржевые ведомости» анонсировали: «На днях в больших кинотеатрах Петрограда будет продемонстрирована кинопьеса, написанная А. И. Куприным и разыгранная самим писателем при участии г-жи Брешко-Брешковской (sic!) и Жакомино». Речь шла о новой версии юморески, теперь названной «Наказанный любовник, или Шофер подвел». Киностудия «Светосил» приобрела старый материал и составила ленту, которая оказалась дважды длиннее оригинала. В беседе с корреспондентом «Биржевых ведомостей» Куприн протестовал против показа фильма: «Сейчас показывают картинку, в которой я выступаю, но меня опять здесь подвели. Как-то на даче у меня снимали домашний спектакль для себя, в котором участвовал я и мои гости. А сейчас эта лента какими-то судьбами продана в кинематографы и ее повсюду демонстрируют».

‹…›

Еще до клоунады «Жакомино жестоко наказан» кинофирмы предпринимали попытки экранизировать произведения Куприна. Первым с такой попыткой выступил московский филиал французской фирмы «Братья Пате». Повесть «Поединок», самое известное произведение Куприна, была экранизирована французским режиссером Андре Мэтром (Мaurice André Maître), основателем франко-русского киносодружества. Куприн не участвовал в работе над фильмом: сценарий написал Владимир Коненко. Художником-постановщиком выступил Чеслав Сабинский, впоследствии известный деятель российского и советского кино. В фильме снялись актеры московских театров: А. Лесногорский (Ромашов), З. Мамонова (Шурочка), Н. O. Васильев — «первый русский король экрана», Л. Сычева и Н. Веков.

Небольшой метраж (250 м) ограничивал возможность создания адекватной первоисточнику экранизации. Но изображение обыденной гарнизонной жизни вызвало у публики большой интерес. В «Кине-журнале» отмечалось, что «Поединок» показывает «внутреннее содержание, духовную жизнь руководителей армии — офицеров, когда они находятся, так сказать, „у себя дома“, в будни серенькой, полной сплетен жизни захолустного городка». По опубликованному либретто, однако, видно, что главной темой фильма был любовный треугольник. Либретто соответствует фабуле повести, добавляя только маленькую деталь. Доказательством отношений Ромашова и Шурочки становится веер, на котором Ромашов написал слова «Люби и не забудь».

Премьера «Поединка» состоялась 28 сентября (11 октября) 1910 г. «Кине-журнал» принял фильм благожелательно: «Лента во всех отношениях выполнена восхитительно. Артисты под руководством опытного режиссера сделали эту ленту вдвойне интересной». «Поединок» считали достойным продолжением известной на всю Россию кинопродукции предприятия «Братья Пате».

Но фильм был воспринят неоднозначно. В определенных кругах опасались, что критика армейской жизни может подорвать авторитет армии и отрицательно повлиять на воинскую дисциплину: «Если вредна дурная книга, то в тридцать раз вреднее (ее. — Б. Х.) наглядное изображение и притом в извращенном виде всевозможных событий». Публицист «Нового времени» М. Меньшиков использовал картину для очередного антисемитского выпада. По его мнению, фильм был злостной карикатурой на повесть Куприна, ничего общего не имея с книгой, кроме названия. Виноватыми были, разумеется, евреи: «Евреям приходится нанимать каких-нибудь дешевеньких площадных актеров, чтобы они разыграли сцену „суд общества офицеров“, и только с этой клоунады они имели возможность снять фотографическую ленту». Меньшиков требовал, чтобы правительство оградило страну от такой «грязи» и вообще строго контролировало кинематограф, так как фильм «Поединок» оскорбил чувства «не только представителей воинского звания, но вообще всех тех, кому дорого достоинство отечественной армии».

Департамент полиции подготовил циркуляр, запрещающий фильм, но московский градоначальник, посмотрев «Поединок» в студии «Братьев Пате», ничего позорящего офицеров в картине не нашел. Картину так и не запретили.

‹…›

Самым привлекательным для экранизации произведением Куприна казался его роман «Яма» (1909–1915). Уже в 1911 г. сообщалось, что Куприн его «приспособил... для кинематографа», а два года спустя «Русское кинематографическое товарищество» В. В. Функе объявило, что постановка «Яма» у них заканчивается и что фильм выпускается на рынок той же осенью. Новость была преждевременной. Только в начале 1915 г. Куприн продал фирме право экранизации «Ямы» за 3000 рублей, поставив условием и метражную плату. «Русское кинематографическое товарищество» делало ставку на «Яму», готовя очень масштабную картину. Режиссером был Марк Мартов, в главных ролях выступили М. Горичева (Люба), А. Вырубов (Лихонин), М. Ирицкая (Женя), С. Ценин, Грузинская и Петроковская-Дергач. Читая объявления, можно было подумать, что сценарий написал сам Куприн, однако после просмотра фильма он заявил: «Сценарий написан не мною, но передача мыслей сделана хорошо».

‹…›

Создатели «Ямы» сразу же столкнулись с серьезными препятствиями. Узнав о предполагаемой экранизации романа Куприна, консервативный депутат В. М. Пуришкевич на заседании Государственной Думы в мае 1914 г. заговорил о кинематографе как о «страшном орудии пропаганды». По его словам, на Западе в кино давно распознали источник безнравственности, и там уже были приняты меры к ограничению его влияния, в то время как в России опасность кинематографа еще не была осознана. Среди наиболее крамольных российских фильмов (снятых или готовящихся к съемке) Пуришкевич назвал картины «Ключи счастья» по А. Вербицкой, «Профессор Сторицын» по Л. Андрееву, «Санин» по М. Арцыбашеву и «Яму» по А. Куприну.

В 1915 г. в Министерство внутренних дел поступило прошение за подписью «отцы и матери своих детей» — фильм «Яма» хотели запретить еще до премьеры. Предполагалось, что картину, в которой «ярко выражена жизнь проституток в заведении», нельзя прокатывать свободно; детей и подростков следует оградить от этого «сплошного разврата» и «ужаса». Куприн вступился за киноленту, уверяя, что в ней отсутствуют «все резкости оригинала», что она на самом деле «поучительная и трогательная» и не представляет для молодых зрителей никакой опасности. Директор-распорядитель «Русского кинематографического общества» Л. И. Пирогов также подчеркивал что «Яма» должна принести обществу огромную пользу — как «нужное предостережение для спасения многих девушек, идущих в большой город на заработки».

В июле 1915 г. московская судебная палата сняла арест с последней части романа. Куприн написал письмо начальнику Главного управления по делам печати Катенину — просил снять запрет и с фильма. Но просьбы автора и дирекции кинофирмы были проигнорированы: «Яма» не была допущена к публичной демонстрации. В результате цензурных запретов «Русское кинематографическое товарищества», вложившее все свои средства в постановку «Ямы» (судя по рекламе — 50 000 рублей), разорилось. Историк кино Джей Лейда (не ссылаясь, правда, на источники) отметил, что премьера «Ямы» все-таки состоялась — но уже после 1917 г.

Одновременно с «Ямой» снимался и другой фильм, повествующий о жизни персонажей купринского романа; назывался он «Ожившее гнездо». В киноленте речь идет о том, что случилось с Таней и Бертой Львовной после закрытия борделя. Низкопробное либретто изобиловало убийствами и любовными приключениями. Разумеется, Куприн не мог быть связан с этим предприятием. В качестве возможного сценариста называют Графа Амори (псевдоним Ипполита Рапгофа), который в 1913 г. выпустил свое продолжение купринского романа под названием «Финал. Окончание „Ямы“ А. И. Куприна». Однако едва ли либретто «Ожившего гнезда» имеет нечто общее с романом Графа Амори.

«Ожившее гнездо» не было выпущено на экраны ни в царской России, ни в Советском Союзе. В 1926 г. член советской репертуарной комиссии писал об этом фильме: «...„павшая“ женщина-проститутка никогда не сможет подняться, так как ее инстинкты всегда дадут себя чувствовать. Верить ей нельзя. Что касается людей „высшего общества“ — то даже убийство, совершаемое одним из его представителей, находит оправдание, так как совершено во имя сохранения устоев этого общества».

Летом 1915 г. фирма Г. Либкена взялась экранизировать купринский рассказ «Олеся». Режиссером стал Н. Арбатов, сценаристом пригласили беллетриста А. Каменского. В главных ролях снялись Т. Липовская и М. Звездич. В журнале «Сине-Фоно», который традиционно весьма лояльно оценивал рецензируемые им картины, о фильме написали благожелательно: «...артистка (Липовская. — Б. Х.) обладает выразительными для экрана лицом и глазами ‹…› почти всем исполнителям удалось дать типичные для своей среды фигуры». Более строгий «Проэктор» оценил фильм иначе: по мнению рецензента, режиссеру не удалось изобразить бытовой фон и среду, в которой выросла Олеся. Массовые сцены показались критику бледными.

В том же 1915 г. готовилась еще одна экранизация по произведению Куприна — «Гранатовый браслет». В воспоминаниях Владимир Гардин рассказывает, как он в мае 1915 г. поехал к Куприну для переговоров. Писатель с интересом слушал о новых фильмах, которые Гардин поставил по произведениям Льва Толстого — «Крейцерова соната» (1914), «Анна Каренина» (1914) и «Война и мир» (1915). Но Куприн сомневался: «Толстой это одно дело. А ведь в моем „Гранатовом браслете“ нет никакого действия, как вы справитесь? Любовь... И не такая, как теперь... Не поймут!». Гардин планировал устроить демонстрацию фильма в кинотеатре «Арс», где имелся хороший оркестр. Эпизод, в котором княгиня Вера кладет розу около головы мертвого Желткова, должен был, согласно рассказу, аккомпанироваться частью «Largo Apassionato» второй сонаты для фортепиано Бетховена. Куприн, который прекрасно знал, что таперы обычно произвольно выбирают музыку для иллюстрации картин, от идеи Гардина в восторг не пришел: «А в других театрах она пойдет под тру-ля-ля?..»

Обсудили также вопрос о немом и звуковом кино, который, в связи с изобретением кинетофона и других опытов над акустикой киносеанса, был актуален уже в 1910-е годы. Гардин говорил, что приход звука — неизбежный шаг в развитии киноискусства, а Куприн настаивал на преимуществах немого кино: «Мне кажется, что зрительный язык сильнее. Ничто не передает чувств яснее и проще, чем выражение лица ‹…› Уверен, что когда ваши герои зазвучат, будет не так интересно. Придется придумывать что-нибудь другое. Пусть говорит театр, а кино — это волшебные сны без слов...». Во всяком случае, всякая экранизация «Гранатового браслета», по мнению Куприна, должна быть немой: «Тут хорошо, что он (Желтков. — Б. Х.) только смотрит, пишет, а не говорит. Это для немого экрана. Любовь без слов. Слова ведь лживы. Если не всегда, то слишком часто».

В итоге договор между кинофирмой «В. Венгеров и В. Гардин» и Куприным все же был подписан.

‹…›

Этим же летом Куприн официально разрешил экранизацию своего раннего рассказа «Впотьмах» (1893, новая редакция 1912). Каменский, в то время заведовавший литературным отделом кинофирмы «А. Талдыкин, Н. Козловский и К°», должен был адаптировать для экрана драматическую историю о судьбе молодой, невинной гувернантки в мире жестоких мужчин. Фильм «Гувернантка» был снят очень быстро, но в прокат вышел только в апреле следующего года. Оказалось, что режиссер В. Туржанский вместе со вторым сценаристом Н. Браницким вольно отнеслись не только к рассказу Куприна, но и к сценарию Каменского. Отзывы на картину были, однако, положительные. Критик «Биржевых ведомостей» писал, что в фильме нет «ни одной фальшивой ноты»: «Перед зрителем проходит жизнь такою, какая она есть в действительности». Строгий «Проэктор» на этот раз оказался благосклоннее: рецензент отметил в «Гувернантке» «ряд эффектных моментов», похвалил оператора Козловского и исполнительницу главной роли Н. Чернову.

Вместе с «Гувернанткой» показывали и новую версию кинокомедии «Жакомино жестоко наказан», о которой речь шла выше. Объявления давали понять, что Куприн — автор обоих сценариев. Писатель безуспешно пытался отречься от чужой работы: «Никогда не сделал ни одного сценария, за инсценировку моих произведений не отвечаю и поражен такой бесцеремонностью, в борьбе с которой опускаются руки».

На этой растерянной ноте и заканчивается дореволюционный период отношений Александра Куприна и кинематографии.

Эмиграция поставила Александра Куприна в совершенно новое положение. Для писателя, потерявшего большую часть своей аудитории, работа в кино предоставляла новые возможности — прежде всего финансовые. По прибытии в Париж Куприн выказал готовность писать для кинематографии.

В 1922 г. В. Туржанский, некогда поставивший «Гувернантку», попросил Куприна написать сценарий на тему «торжества любви над смертью». В 1915 г. писатель возмущался тем, что Туржанский исказил его рассказ, но сейчас Куприн без колебаний согласился на сотрудничество. Куприна давно интересовала библейская легенда о Рахили — и он решил создать сценарий многосерийного фильма именно на этот сюжет. Тема торжества любви над смертью должна была раскрываться на материале историй из разных эпох и стран. Грузинская рабыня влюбляется в султана гарема («Вторая земная жизнь Рахили»); в Париже испытывают друг к другу чувства американский композитор и оперная певица («Другая земная жизнь Рахили»). Только последний эпизод должен был увенчаться хэппи-эндом. Знаменитый поэт получает письмо от незнакомки, которая перед смертью решается признаться в своей любви к нему. Писатель успевает спасти жизнь своей поклонницы, и они начинают мирную семейную жизнь. В финале слышатся «смех ребенка и лай фокстерьера»[5]. Историк кино Н. И. Нусинова справедливо отмечает, что здесь стиль голливудской мелодрамы убивает всякие ассоциации с первоначальным библейским сюжетом.

‹…›

В 1925 г., узнав, что во Франции открыл киностудию известный американский режиссер Рекс Ингрем (Rex Ingram), Куприн решил показать ему свой сценарий «Моя звезда». Эта история была задумана Куприным еще в 1912 г. как пьеса; впоследствии, накануне Февральской революции, писатель переработал ее для кино. В эмиграции либретто и первый акт сценария были переведены на английский язык.

«Моя звезда» — главный кинопроект Куприна. На этот раз он решил писать прямо для кино, не перерабатывая старых своих произведений. Впервые об этом замысле Куприн заговорил в 1915 г., отмечая, что в будущей кинематографической пьесе участвуют рыбак, матросы и «многомножество народу», всего свыше 300 статистов. Куприн тогда же подчеркнул: «Кинематограф — явление интригующее своей значительностью и перспективами».

Сценарий первой части «Моей звезды» (он сохранился и был опубликован) показывает, как серьезно Куприн относился к этой работе. По множеству режиссерских указаний и по обилию кинематографических терминов видно, что на этот раз писатель действительно решил погрузиться в новое дело. Фабула — авантюрная, но с радикальным политическим уклоном. Главный герой Андреа Кэй — капитан брига «Моя звезда». Король Великого герцогства Соллерийского, ненавистный деспот Аннибал III, ради шутки ставит героя в положение властителя страны. Шутка принимает неожиданный оборот, когда оказывается, что новый король хочет употреблять свою власть на благо народа.

Не думая о расходах постановщиков, Куприн разработал эпизоды, предполагавшие участие множества статистов, сцены морских битв и кораблекрушений; кое-что необходимо было снимать в великолепном дворце с парком. Для съемок потребовались бы богатые костюмы, парусные корабли и даже живая пантера.

По-видимому, материалы по «Моей звезде» (перевод на английский либретто и первой части) Куприн посылал в нью-йоркскую кинофирму уже в 1922 г. Дочери Лидии он тогда написал: «Жду с нетерпением одной существенной подпоры — извещения из Нью-Йорка о судьбе моей огромной кинопьесы. Если да — вздохну свободно. Пьеса, хотя и моя, но очень хороша, так говорили мне и здешние постановщики (metteur en scene). В ней, однако, два существенных недостатка: первое — длина; в окончательной разработке займет пять вечеров. Второе — дорога: мои знакомые парижские специалисты исчисляли ее постановку в двенадцать миллионов франков»[6]. Куприн в очередной раз потерпел неудачу. Ни американская кинофирма, ни Рекс Ингрем не решились взяться за постановку.

В 1927 г. в Голливуде заинтересовались «Поединком». После долгих переговоров Куприн согласился даже на хэппи-энд, противоречащий повести, но план этот сошел на нет. Американцы просили также разрешения на экранизацию повести «Суламифь», однако, заручившись согласием Куприна, дальнейших шагов не сделали. В. Инкижинов, исполнитель главной роли в известном фильме В. Пудовкина «Потомок Чингисхана», в начале 1930-х годов, уже в эмиграции, искал роль, которая соответствовала бы восточному типу его лица. Он предложил Куприну экранизировать «Штабс-капитана Рыбникова», но и эта идея осталась неосуществленной.

В 1930-е годы Куприн был так беден, что был готов согласиться на любые предложения и условия кинематографистов. Его младшая дочь, Ксения Александровна, рассказывает о «трех малопочтенных личностях», приехавших к Куприну с водкой и закуской в надежде достать его подпись под договором о постановке «Ямы» по его собственному сценарию. Гонорар был минимален, а роль старого пьяницы, предназначенная для самого Куприна, оскорбительна; дочь писателя с возмущением выгнала наглых посетителей.

‹…›

Когда Куприн вернулся на родину, табу на его творчество было снято. В 1937 г. он подписал договор с киностудией «Мосфильм» об экранизации двух рассказов — «Штабс-капитан Рыбников» и «Гамбринус». На Ленфильме Эраст Гарин и Хеся Локшина собирались ставить «Поединок» (фильм должен был называться «Господа офицеры»), а Иосиф Маневич планировал экранизацию «Олеси». Заключить договор со старым и больным писателем было нетрудно, но когда в конце десятилетия был пересмотрен общий тематический план советской кинематографии, необходимость экранизировать классику поставили под вопрос. Запланированные фильмы по Куприну так и не были сняты[7]. Новые экранизации по произведениям Куприна в Советском Союзе появились только в 1950-е годы.

Еще в середине 1920-х годов дочь писателя Ксения Александровна стала киноактрисой. Под артистическим именем Kissa Kouprine (ласкательный вариант Kissa, от финского слова «kissa» — кошка, вошло в обиход семьи во время пребывания в Гельсингфорсе в 1919–1920 годах) она снялась в двенадцати фильмах — немых и звуковых. Первый из них — картина Марселя Л’Эрбье (Marcel L’Herbier) «Le diable au coeur» (1928, «Дьявол в сердце»). С этим режиссером Ксения Куприна много работала и в дальнейшем. Первые ее роли были эпизодическими, но печать обратила внимание на молодую красивую актрису, дочь знаменитого писателя, и постепенно она заняла определенное место во французской кинематографии. Куприн, относившийся к кинематографу с недоверием, беспокоился за дочь: «Я не виню ее, театр и кино — это самые жесточайшие отравы, хуже табака, алкоголя, кокаина, морфия... Там, чтобы пробиться, нужно верблюжье здоровье, слоновые нервы, а гордости не больше, чем у голодного бродячего пса».

В 1925 г. в письме к писателю Б. А. Лазаревскому Куприн признался: «Я сам виноват, что не умею писать для Кинемо. Филиппов[8] умеет. Положим, я и сам смог бы это сделать, даже не опускаясь до филипповского искусства. Но сделал бы только в очень добрый, полнокровный и смеющийся час». К сожалению, таких моментов было очень мало в кинематографической карьере Куприна.

Хеллман Б. «Я сам виноват, что не умею писать для кинемо». Александр Куприн и кино // Вестник СПбГУ. Сер. 15. 2003. Вып. 1.

Примечания

  1. ^ По всей видимости, именно этот документальный фильм был показан в связи с премьерой «Гувернантки» весной 1916 г.
  2. ^ Подробнее об этом см.: Ковалова А. О. Кинематограф в Петербурге 1907-1917. Кинопроизводство и фильмография. СПб.: Скрипториум, 2012. С. 58–69.
  3. ^ Историк кино Б. С. Лихачев приписывает Куприну и другую кинокомедию, снятую Гельгаром в том же году, — «Жакомино, враг шляпных булавок» (180 метров).
  4. ^ Подробнее об этом см.: Цивьян Ю. Г. Историческая рецепция кино. Кинематограф в России 1896–1930. Рига: Зинатне, 1991. С. 50–58.
  5. ^ Первый эпизод («Первая жизнь Рахили») был опубликован в «Литературной России» и в собрании сочинений А. И. Куприна. Текстовые варианты и наброски сценария хранятся в фонде А. И. Куприна в РГАЛИ.
  6. ^ Ранее предполагалось, что здесь имеется в виду «Рахиль», но невероятно, чтобы Куприн так рано смог предлагать в США сценарий, заказанный Туржанским совсем недавно. Кроме того, о переводах «Рахили» на английский язык нам ничего неизвестно. Вероятно, в тот момент сценарий не был разработан достаточно для того, чтобы его можно было серьезно предлагать кинорежиссерам.
  7. ^ В 1956 г. французский режиссер Андре Мишель (André Michel) экранизировал «Олесю» в Швеции под названием «La Sorciere» («Колдунья») с французскими и шведскими актерами в ролях. В роли Олеси выступала молодая Марина Влади. «La Sorciere» был показан в СССР через четыре года после парижской премьеры.
  8. ^ Филиппов Александр Иванович (1887—?) — литератор, сценарист, журналист, издатель и редактор газет «Русская газета в Париже», «Русское время» (1923–1928), журнала «Театр и жизнь» (1928–1933).
Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera