Моя новая работа с Симоновым, как и раньше, основана на общности понимания задач кино. Тем не менее для меня в работе над фильмом «Четвертый» возникли трудности, до сих пор неизведанные.

У каждого художника есть свои специфические «сферы притяжения». Мне легко работается, когда я точно знаю среду, в которой действуют герои, могу предугадать их поступки, реакцию, даже реплики. С персонажами «Живых и мертвых», например, словно всю жизнь прошел рядом. В этой же картине имеешь дело с совсем другими героями — американцами, итальянцами. Непривычна и своеобразная усложненность драматургической формы, заданная пьесой. В ответственный час своей жизни человек перебирает в памяти прошлое, его совесть словно оживляет людей, погибших много лет назад, и сегодня спрашивает у них совета.

И все-таки это фильм не про американцев, не про итальянцев, французов, немцев… Тема его требует широкой публицистической обобщенности, он должен быть боевым, гневным, призывающим к бдительности, четко направленным против тех людей, которые в силу безответственности, пассивности или злого умысла могут способствовать трагедии мирового конфликта.

Поставленная задача диктует и особые стилевые признаки.
Фильм в целом ряде эпизодов снимается по принципу телевизионного репортажа. У актеров нет экранного времени
для тончайшей психологической разработки характеров — их работа в известной мере однолинейна: предлагается выделить основную, доминирующую черту образа.

Надо сказать, что мы ограничили себя натурными съемками, снимая необходимые интерьеры на московских вокзалах и аэродромах, свели до минимума декорации, костюмы. Это принципиально важно — отказ от внешних аксессуаров, точных примет места действия, ибо подобные коллизии могут встретиться в любой стране Запада.

Столпер А. «Четвертый». // Литературная газета. 1972. 30 августа.