«Непременное условие творчества — влюбленность», — говорит Столпер. ‹…›
О Столпере можно сказать: большой мастер, художник, но этого мало — искренний, добрый, бесконечно влюбленный в жизнь человек. А ведь это довольно редкий дар, я бы сказал, талант:
умение любить.
...Он позвонил мне сам. Домой. Сказал, что работа предстоит нелегкая, трудная, начисто непохожая на все то, что доводилось делать. Предложил роль героическую, мне, актеру эксцентрико-гротесковому, в кино почти что новичку. На такой риск мог пойти лишь настоящий профессионал со взглядом уверенным,
по-снайперски наметанным, прицельным. Не скрою — удивился. Но еще больше — взволновался.
И вот я на студии перед Александром Борисовичем Столпером ‹…› Как-то не запомнились подробности нашей первой встречи. Просто поговорили. О жизни,о делах, посмеялись, затронули профессиональные проблемы — оказалось много общего. Он сразу увлек, расположил к себе. Так началась наша работа над образом Серпилина. Это была высокая и радостная работа, труд до пота. Исподволь, способами, одному ему известными, чрезвычайно убежденно — точно знал, что хотел! — подводил меня Александр Борисович к раскрытию характера. И то, что роль получилась, заслуга только режиссера. Задолго до съемок вынашивал режиссер фильм в сердце, холст-сценарий был загрунтован, тщательно подготовлен к работе. Как подготовлена была и вся творческая группа — актеры, кинооператор, художники, пиротехники, костюмеры. И только когда ощутил в унисон своему и биение наших сердец, вроде бы отпустил от себя, дал полную свободу на съемочной площадке. Право же, редко встречаешь режиссера, с которым было бы так легко и интересно работать.
И еще одна очень важная черта творчества Столпера — удивительно чуткое, бережное отношение к тексту. Ткань произведения, тончайшие ее нити для Столпера — святая святых. Отсюда, видимо, и многолетнее содружество с таким мастером пера, каким является Константин Симонов.
Военная тематика в творчестве Александра Борисовича — не просто дань памяти великому подвигу народному. На экране так видима,
так ярко просвечивает его, личная, столперовская — художническая и высокая гражданственная интонация. Рассказы о фронтовых буднях ведутся далеко не буднично, а романтически-приподнято, возвышенно — через крупное увеличительное стекло. В экранных
его произведениях нет прозы жизни, все — на острие, на предельном накале. Из рассказов знаю, картина «Дни и ночи» снималась на подлинной «натуре», в руинах только что освобожденного от фашизма многострадального Сталинграда. И вот, когда стали работать, заметили: режиссер отдавал команды шепотом...
Вот эта личная потрясенность художника ощущается в каждом кадре.
Папанов А. Художник, влюбленный в жизнь// Искусство кино. 1977. № 9.