Либретто «Машиниста» приоткрывает тот перекресток, где в 1929 году произошла встреча экономических расчетов Платонова-инженера и мелиоратора с социально-политическими установками «года великого перелома». В письме в сценарный отдел Платонов указывал место возможной съемки фильма «Машинист»: «пойма
р. Тихой Сосны, между гг. Острогожском и Коротояком (120 км
от г. Воронежа... в этом же месте работает экскаватор)». Эта сугубо техническая деталь письма автобиографична: в январе 1926 года губернский мелиоратор Платонов готовил договор с Ленинградской технической конторой на ремонт паровой лопаты, строительство понтона и подготовку экскаватора. Судьба реки Тихая Сосна занимала Платонова-мелиоратора с середины 20-х годов. В очерке «Огни Волховстроя» (1925) Платонов воссоздал идеально-поэтическую картину преобразований на Волховстрое:
«Раньше тут было болото, теперь проспекты, улицы, следы летних цветов, пение и грохот работ». Здесь же Платонов пишет и о собственной «деятельности по возвращению к жизни умирающих рек»: «Для работы по регулированию рек в Воронежской губернии Губземуправлению потребовались экскаваторы (землечерпательные снаряды). Дело это новое, поэтому для ознакомления с работой экскаваторов я поехал предварительно на Волховстрой и оттуда на заводы Ленинграда для заключения договора на изготовление экскаватора». Судьба Тихой Сосны продолжает волновать Платонова и в Москве, где уже известный в литературных кругах писатель продолжает сотрудничать с Наркомземом РСФСР. Свидетельство тому сохранившаяся служебная записка начала 1929 года «Характер отношений, слагающих пойму реки Тихая Сосна» и наброски к очерку о мелиоративных работах на этой реке. Вот только некоторые из расшифрованных нами записей — жесткий социально-экономический анализ мелиоративных работ и экологической обстановки в районе многострадальной реки:
«Заболочено 20 тыс. га. Стоимость реч[ного]осуш[ения] 20 р. [максимально] на 1 га. Осуш[ение] 10 т. га, даст 400 т руб. в год.
При коренном улучшении производ[ительность] заливных лугов вырастает в 2 ½ раза по данным Никольск[ого] опытного луга, Воронежского округа. ‹…›
За 15 лет Пойменные леса Т[ихой] С[осны] ухудшились так: понижение прироста, верба выжила ольху, суховершинность. Запас торфа в дол[ине] Тихой Сосны — 5 мл. метров. Его хватит на весь округ лет на 50 — на основные промышленные и все коммунальные потребности. ‹…› Все жители поймы больны малярией. 100%; но долина Т[ихой] С[осны] — центр округа — края в промышленном отношении».
Работа над очерком шла параллельно с замыслом сценария: на одной из страниц набросков Платонов зачеркивает «Материал для либретто. По Тихой Сосне» и вписывает вместо «либретто» — «очерка». Среди материалов к очерку сохранились и записка Платонова, написанная, очевидно, в ноябре — декабре 1929 года (время исторического ноябрьского пленума ЦК ВКП(б), одним из решений которого было направление в деревню 25 тыс. рабочих):
«Энтузиаст — давило
Энтузиаст действительный
* * *
Богатая луг[овая] долина.
Бедн[ые] деревни.
Постр[ойка] дамбы поперек долины.
Луга уничтожаются.
Река умирает.
Деревни нищают.
Скот дохнет.
Продукции нет.
Город строится.
Очереди у магазинов.
Энтузиаст доверчивый: он одарен счастьем
Местный энтузиаст
Партия мобилизует рабочих в деревню».
Последняя запись жирно отчеркнута и обведена Платоновым. Это уже не просто будущий социальный каркас «Котлована». Писатель как бы развернул в набросках к очерку две программы: программу культурного возрождения земли и партийную программу социально-политических преобразований деревни.
В конце 1929 года на месте съемки сценария «Машинист», в Острогожском районе, развернулись иные события, а судьба реки Тихая Сосна была отодвинута со «столбовой дороги» истории. Первый номер Воронежского журнала «Колхоз» за 1930 год открывался картой Воронежской области, которую венчал лозунг: «Сплошная коллективизация ЦЧО в два года», а в 6 номере отмечалось: «Скоро ЦЧО будет сплошным колхозом.
К 20 февраля по ВЧО вступило в колхозы 1 миллион 698 с половиной крестьянских хозяйств или 82% от их числа. Впереди идет Острогожский округ, где колхозы занимают 99% земельной площади». Вот только названия рубрик и статей журнала «Колхоз»: «Кулака ликвидировать как класс», «Рабочие шествуют над совхозами», «Чистка укрепила колхоз», «Все село — в колхоз», «Пролетарская помощь деревне», «Ликвидация кулака как класса», «Всей слободой в коммуну» и др.
В сценарии «Машинист» в трагическом свете представлена именно деревня: здесь практически прописаны сюжетные контуры «деревенской» части повести «Котлован». Интересен и заглавный герой сценария — Машинист, наделенный Платоновым биографическими реалиями (этот герой и приходит на помощь колхозу, ликвидирует Активиста, а главное — организует работу селян по очистке реки). Насколько важна была для Платонова судьба реки, свидетельствуют и варианты кульминационного «слова» коллективного героя, где явно не стыковались, не соединялись политические установки времени и реальные вопросы жизни народа. Платонов перебрал несколько вариантов этого «слова»:
«А мы думали — отчего у нас душа пропала! ‹…›
А это у вас товарищ Активист имущество взял да испортил и мы испортились»;
«У нас душа явилась от такого имущества. А то товарищ Активист забрал все сквозь и (нрзб. — Н. К.) испортил, и нам стало пусто жить. Мы говорим болото, а он нам — даешь, говорит, сплошь, а то сам возьму»;
«Ведь теперь вода опустится, луга высохнут, и наш колхоз очутится на бугре радости!»;
«Мы уже теперь расстаться не можем, иначе машина пропадет, а без нее нам — мокро станет»;
«Мы уже теперь в колхозе не расстанемся».
Однако и сама линия Машиниста, энтузиаста колхозного строительства, достаточно диалогична, и высвечивает некоторые проблемы будущих строителей «общепролетарского дома». Диссонирующую интонацию в эту линию сценария вносит прежде всего невеста Машиниста, которая, как и невеста Бертрана Перри не может забыть свою «частную жизнь» в стремительном ритме великих свершений и строительств. Именно через Машу вводятся драматические интонации в ореол завода, работающего с новым «темпом» ударничества:
«Девушка идет обратно мимо больных паровозов. В ее руке пустой узелок. Она прислоняется к цилиндру холодного паровоза и стоит в слабой ночной тьме. Затем идет дальше. Очередь паровозов длится мимо нее. Девушка идет все более быстро. Бежит. Паровозы не кончаются. Она хватается за колесо паровоза и останавливается в недоумении».
Пародийная интонация, адресованная автору «О целостных масштабах и частных Макарах», пронизывает и финальную ремарку сценария о «коллективном поцелуе». Она дописана Платоновым после первоначального финала:
«Обращаю внимание, что этот поцелуй качественно другой, чем знаменитый концовочный поцелуй. Если постановщикам сделать этот поцелуй качественно другим не удастся — тогда не делать поцелуя вовсе. Задача в том, чтобы поднять „поцелуй“ из позора и сделать его свежим, социально (действительным? — нрзбр. — Н. К.) явлением».
Сценарная судьба «Машиниста» пока остается неизвестной. Возможно, после наброска сценария, Платонов использовал его как один из источников «деревенской» части текста повести «Котлован». Форма киносценария стала важным этапом в поиске ритма повести. Так, в рукописи «Котлована» писатель с особой тщательностью следил за пропусками между частями повести, своеобразными сценами немого кино. ‹…›
Пародия на фильм Сергея Эйзейштейна «Октябрь» в рассказе «Надлежащие мероприятия» также примечательна. Ссылки на «режиссера туманных фильмов» («Надлежащие мероприятия») присутствуют и в «Котловане». Думается, что название колхоза «Генеральная Линия» в «Машинисте» и «Котловане» — это не только социально-политическая, но и кинематографическая аллюзия 1929 года: фильм С. Эйзенштейна «Генеральная линия», о работе над которой постоянно сообщала пресса с конца 1926 года, вышел на экраны в 1929 году (под названием «Старое и новое»). Многие эстетические реалии этого фильма присутствуют и в «Машинисте». Так, главной героине фильма Эйзенштейна колхознице-ударнице Марфе в платоновском сценарии противостоит девушка Маша, мечтающая выйти замуж еще до наступления социализма. Отсылает к фильму «Старое и новое» и сцена своеобразного оголения машиниста ради спасения машины: в фильме также поступает Марфа, снимающая свой единственный наряд, кружевную юбку, чтобы протереть сломавшийся трактор.
Корниенко Н. История текста и биография А. Платонова (1926-1946) // Здесь и теперь. 1993. № 1.