Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
«Епифанские шлюзы»
Фрагмент либретто сценария

Глубина «азийского» континента. С высокой точки дается общий ландшафт древней (Петровские времена) России: реки, одетые в уют лесов, редкие степные земледельческие прогалины с деревушками. Реки текут, деревья шевелятся от ветра, вся девственность природы живым лицом открыта небу. Аппарат берет с нескольких точек всю заунывность, широту и влекущую мощь русской природы. Человека нигде не видно: только две-три дальние деревушки. Постепенно ландшафт уточняется и берется в более близкий план. Видны пустые дороги: очень широко расставленные колеи (раньше телеги были шире, чем теперь), две-три дорожные часовенки при дороге, колодезный сруб и над ним натянутая ветром ветла.

Весь этот эпизод дается в медленном, равномерном ритме ветра, текущих рек, пространств и безлюдия. В последние кадры эпизода берется дорога; она делается все более разъезженной и растоптанной, в нее впадает еще несколько дорог. Большая песчаная дорога идет в гору. По сторонам сосновый лес. В долгую тишину природы начинает вмешиваться посторонний, чередующийся звук. Сначала он дастся еле заметным вздрагиванием листвы на ближних к плану деревьях и слабым затуханием экрана; затем (аппарат все время движется по дороге) звук становится резче: деревья подрагивают сильнее и мгновенное затухание экрана дается чаще.

Громадный человек в старорусской свитке подрубает строевое дерево. Он спрохвала, но равномерно и надежно бьет топором дерево в глубь его тела. Дерево медленно клонится, человек глядит вверх и отходит в сторону. Дерево начинает падать, но с остановками (то есть иногда приостанавливается на миг, как бы томясь и раздумывая), затем сразу рушится: в экране тьма; тьма проясняется — дерево лежит погубленным, человек с топором подрубает уже другое дерево.

Высокая точка съемки. Дорога спускается в долину реки; поворот дороги: сразу открывается устье реки Воронеж, впадающей в Дон (не обязательно требуется снимать именно реку Воронеж).

Площадь вырубленных лесов. Работы по постройке шлюза: двести-триста подневольных рабочих заняты плотничными и земляными работами и откачкой воды из котлованов, деревянными громоздкими насосами, прочими древними водоподъемниками и просто вывозкой воды бочками. Земляные работы ведутся сквозными карьерами, каруселями, [(я дам потом схемы). Показать детали искусной плотничной работы. Важно подчеркнуть общую хорошую организацию работ, умелость рабочих, хотя машин почти нет. Самый показ работ должен разубедить всех, кто думает, что раньше работать не умели.] Именно: земляные работы ведутся [сквозным карьером] так, земля передается из рук в руки в корзинах, а рабочие, передающие землю, стоят на месте; затем пустые корзины возвращаются в котлован. По существу, это конвейерный способ,
[— тот самый, которому удивились теперь американские инженеры-консультанты на Днепрострое, но] изобретенный в России лет 300–400 назад. Затем, снять прочность деревянных сооружений, искусство тогдашних плотников, умевших строить с безупречной надежностью. [Потребуется еще заснять две-три остроумных водоподъемных машины тогдашних времен. Все это очень важно, полезно и, вероятно, получится достаточно эффектно. Следует только здесь давать вещи, работы и людей в деталях, в близких планах и в процессах.] (Приспособить для съемок можно «аналогичную» современную постройку.) Вдали — на Дону — мачты кораблей.

Негоциант (купец) идет по краю площади работ. Он имеет [полу]морской вид.

Деревянный дом полубарачного типа. Кухонные мужики варят обед рабочим артелям в железных и даже деревянных кадках. (Под деревянными кадками тоже огонь). Негоциант входит в дом.

Инженер Вилльям Перри пишет письмо на большом плоском столе (вроде нынешних чертежных). Вилльяму Перри лет сорок пять, англичанин. Замкнутое, сухое лицо. Два русских десятника молча стоят против него. Негоциант тоже подходит к столу и молча ожидает. Вилльям Перри замечает негоцианта.

Дается в экран часть письма В. Перри: [(желательно славянской вязью):] «Сколь разумны чудеса натуры, дорогой брат мой Бертран. Сколь обильна сокровенность пространств, то непостижимо самому могучему разумению и нечувственно самому благородному сердцу!»

Негоциант говорит В. Перри. Перри соглашается с ним и продолжает писать.

«Купцы, отправляющиеся в Азов, Кафу и Константинополь, уже починили свои корабли и готовятся к отлучке, а то Танаид может усохнуть и не поднимет грузных кораблей».

Входит третий десятник и озабоченно что-то докладывает Перри. Инженер дает ему из-под стола модель части шлюза (тогда работали не по чертежам, а по моделям-образцам). Десятник понимающе изучает модель. Перри перечитывает свое письмо.

«На ycтье реки Воронеж построен мною двухкамерный шлюз с перемычкой... А сурьезность моей мысли в том, что я хочу тебя, любимый мой Бертран, позвать в Россию. Здесь весьма к инженерам щедры и благосклонны, а царь Петр большой затейщик на инженерные дела. Царь желает создать сплошной водный тракт меж Балтикой и Черным и Каспийским морем, дабы превозмочь обширные пространства континента в Индию, в средиземные царства и в Европу».

Общий ландшафт. Съемка с высокой точки — работ и природы. Вдали уходят мачты кораблей. В. Перри стоит у двери дома и смотрит в цветущий летний туман далекого пространства.

Туман синеет, на траве холодеет роса: идет время, наступает вечер. На небо выходит с востока одна звезда. Звезда движется по еще пустому небу.

Вильям Перри сидит один в своем жилом бревенчатом помещении. Горит лампа на чертежном столе. Перри считает ассигнации, затем медленно укладывает их в малый чемоданчик и замыкает его на два внутренних замка, а потом нервными руками вновь открывает, перекладывает ассигнации, прижимает их пальцами и быстро хлопает крышкой чемодана, словно боясь, что ассигнации исчезнут из чемоданчика.

Весь этот последний эпизод следует дать достаточно близким планом, чтобы видны были ассигнации на столе.

 

II.

Комната среднего достатка в Старой Англии. Старик-англичанин сидит в кресле и курит. Пепел его трубки горкой лежит на подлокотнике кресла, и все прибавляется. Входит сын — инженер Бертран Перри, тридцатипятилетний человек с проседью. Он одет в дальнюю дорогу. У него несколько растроганное, напряженное лицо. Отец осторожно кладет трубку рядом с горкой пепла и встает навстречу сыну, готовый к разлуке.

— Берт! Сколько мне табаку сжечь придется, пока я увижу тебя.

— Много, отец, много.

Становятся вплотную друг к другу и обнимаются ослабевшими от волнения руками. Показываются руки Бертрана на спине отца и руки отца на спине сына. Расстаются: отец стоит спиной, Бертран, пригибаясь, уходит в дверь, не обернувшись.

Трубка лежит на подлокотнике кресла. Медленный, тихий дым поднимается над трубкой.

Ранний вечер. Порт в Ньюкастле. Склады, краны, прочее оборудование порта. Последние люди из тех, кто провожал последний корабль, — уходят с причальной пристани. Первая звезда восходит над морем на еще пустом небе. Звезда тихо движется. Эпизод со звездой несколько напоминает тот же эпизод над степными равнинами России.

Мачты одинокого, уже далекого корабля продолжают уменьшаться над горизонтом.

На пристани две фигуры, смотрящие в море, вослед кораблю, — отец Бертрана и девушка рядом с ним. Хотя они оба стоят спиною к зрителям, но трубка отца Бертрана видна над его плечом и видно, главным образом, как старик раскурил табак докрасна: до того, что из трубки вылетают искры.

Девушка — невеста уехавшего Бертрана — Мери оборачивается. Мачты корабля, еще только что видневшегося на горизонте, скрылись окончательно. Позади девушки — пустое безнадежное море. Шквальный ветер начинает трепать одежду девушки. Черту морского горизонта начинает стушевывать ночь.

Ночь. Борт корабля. Бертран глядит на родину— на порт и Ньюкастль. В сплошном черном мраке, заполнившем море и сушу, — виден оазис огней Ньюкастля. Этот оазис как бы подвешен в небе, — кажется, что он выше горизонта и должен упасть. Необходимо дать это чувство одиночества, изоляции и невесомости покинутого оазиса человеческой культуры.

Ночь сгущается. От Бертрана остается лишь одна неясная фигура, а затем силуэт. Одновременно все вещи и устройства на борту теряют видимость, лишь резче выступают огни редких керосиновых корабельных фонарей. Эта группа фонарей начинает удаляться от зрителя: вот виден лишь силуэт корабля и десять огней на нем; затем осталось только семь огней, а корабля совсем не видно; наконец, видны лишь две светящиеся точки — и они ослабевают: удаляются.

1929 г.

Платонов А. Епифанские шлюзы // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 7. М.: ИМЛИ РАН, 2011.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera