‹…› по совету С. М. Эйзенштейна в 1934 году М. С. Каростин вновь обращается к работе над сценарием, на этот раз для звуковой кинокомедии по «Ревизору» Н. В. Гоголя. Каростин хорошо знал спектакль, сам когда-то играл Хлестакова и понимал, что спектакль длится три часа, а фильм не должен длиться более принятого стандарта — полтора часа. Но сначала он и не надеялся на то, что когда-либо кто-либо закажет постановку этого фильма. В своих записках он писал: «Моя работа над „Ревизором“ не может быть даже названа работой. Это скорее учебный процесс вроде домашнего киноуниверситета с факультетом комедиографии» (Музей кино. Ф.4. оп.1. д.43. тетр. 47. Л.7 об, 7). Более года М. С. Каростин работает над сценарием «Ревизора», над своим, как он выражался, «бумажным фильмом», вложив в него все свои знания и душу. Он признавался в своих записках (музей кино. Ф.4. оп.1 д.43. тетр.50. л.3 об)., что это было для него самое плодотворное и счастливое время в жизни. Он не только написал сценарий, но и сделал раскадровку многих сцен, продумал актерский состав, то есть продумал будущий фильм до мельчайших подробностей. Только после этого он показал свой сценарий близким людям. «Они как-то просветлели, как те зрители кинотеатра на просмотре нашей первой кинокомедии», — пишет он в своих воспоминаниях ( Музей кино. Ф.4. Оп.1. Д.43. тетр. 36. Л. 10 об.), — эти люди и уговорили меня отнести мой сценарий «Чрезвычайное происшествие или Ревизор ( по Гоголю)» в Главное управление кинематографии. Через две недели главный редактор управления Юков вызвал меня и сказал: «Знаете что, Ваша работа оригинальна, здесь есть попытка нешаблонно решить всем известную комедию Гоголя» (то же — Д.43.Тетр. 49. Л. 11 об.). После чего посоветовал обратиться в представительство «Украинфильма», где, по его мнению, считали Гоголя своим автором и можно было рассчитывать на постановку фильма.
В представительстве ему было поставлены условия: его соавтором должен согласиться стать М. Булгаков, фильм необходимо ставить на украинском и русском языках и с участием только украинских актеров, на что М. С. Каростин с радостью согласился. 15 августа 1936 года исполнялось сто лет со дня первой постановки «Ревизора» на сцене Императорского Александровского театра и к этой дате решили приурочить экранизацию пьесы. 15 августа 1934 года был заключен договор о написании сценария. Постановку фильма поручили осуществить А. Д. Дикому. До октября М. А. Булгаков написал два варианта сценария. Чуть раньше свой сценарий «Украинфильму» предложил В. Б. Шкловский. Но решения, какой сценарий утвердить, «Украинфильм» не принял. 18 ноября 1934 года М. А. Булгаков встретился с А. Д. Диким, предполагавшимся постановщиком фильма. Жена писателя Елена Сергеевна так описывает в своем дневнике эту встречу (Искусство кино. 1987. № 9. С.94). «...И тут выясняется, что он (Дикий) и не собирается ставить «Ревизора» Дикий говорил о том, что Гоголя очень трудно разрешить в кино, и никто не знает, как разрешить, в том числе и он«. В это время появляется М. Каростин с «Чрезвычайным происшествием»... Булгаков настолько поражен его работой, что отказывается от двух своих вариантов и соглашается доработать сценарий Каростина ‹…› Первая встреча М. А. Булгакова с М. С. Каростиным с состоялась на квартире Каростина, о чем последний вспоминает в своих записках» (Музей кино. Ф.4. Оп.1. Д.43. тетр. 36. Л. 10):
«Он приехал в назначенное время вместе с женой. Я начал читать гостям сценарий не глядя на страницы, а только переворачивая их, так как знал свой сценарий наизусть. Слушал Булгаков сначала склонив голову. А потом она начала подниматься, на лице его, по-моему, выражалось некое удивление. Признаться, читал я сценарий, как будто играл на сцене, вкладывая расчетливо эмоции, паузы, членил эпизоды, интонацией окрашивая диалоги, и очень точно закончил сценой городничего, выскользнувшего из номера настоящего ревизора. Так же как городничий, я истово перекрестился и с радостью выпалил: „Взял!“ Я со страхом посмотрел на жену, потом на самого писателя. Булгаков молча встал и, смотря мне в глаза, неожиданно произнес: „Гениально!“
Вот как обо всем этом рассказывал мне сам Михаил Степанович.
— Гениально! Поздравляю Вас, Михаил Степанович! Лучше такого сценария ничего не придумать. Правда, в некоторых местах я кое-что изменил бы. Но в целом великолепно. Но что же делать с договором? Слушайте, а как Вы отнесетесь к такому варианту: мы становимся соавторами, я чуть — чуть дорабатываю сценарий, и, если Вам не покажется это несправедливым, гонорар мы поделим. Я был в состоянии безумной радости. Еще бы! Такая высокая оценка моего труда! Да еще и стать соавтором такого высокого мастера! Я не раздумывая согласился, мы обнялись, и Михаил Афанасьевич тут же сказал Елене Сергеевне:
— Леночка, собирай вещи! Мы вместе с Михаилом Степановичем сегодня же вечером едем в Киев!
Довженко встретил нас радостно. Тут же пересоставил договор, принял наш сценарий и подписал его в производство, что позволило нам тут же и получить наш гонорар. Меня утвердили режиссером-постановщиком фильма. Актеров еще надо было приглашать. Все завертелось. Мы с Булгаковыми счастливые вернулись в Москву, вскоре пошли в ресторан отеля „Метрополь“ и гуляли там долго, щедро угощая всех друзей Булгакова — актеров из соседних театров.» ‹…› (конец записи — В. С.)
5 марта 1935 года Булгаков отправляет в Киев письмо: «Убедившись в процессе моей работы над сценарием „Ревизор“ по Гоголю, что работа режиссера М. С. Каростина выходит за пределы чисто режиссерской области, а становится работой авторского порядка, нужной для создания высококачественной сатирической комедии, я прошу в договор в качестве моего соавтора ввести Михаила Степановича Каростина с тем, чтобы авторский гонорар, следуемый мне по договору был разделен мною с Каростиным пополам» (Искусство кино — № 9, с.84.). «В апреле 1935 года по просьбе М. Булгакова договор перезаключается и дополняется соглашением, по которому авторский гонорар разделяется «в соответствии с размерами произведенной работы каждым из автором, следующим образом: Михаил Каростин получает 75 процентов, Михаил Булгаков получает 25 процентов» (Вопросы литературы — 1981, № 12, с.209). Этим решением Михаил Афанасьевич передавал практически все права — как творческие, так и денежные, — своему соавтору и фактическому создателю сценария Михаилу Степановичу Каростину, чем еще раз подтверждал, между прочим, свою первоначальную оценку работы Каростина («Гениально!»). Тот, в очередной раз вернувшись из Киева в Москву 10 апреля 1935 года, сообщил Елене Сергеевне Булгаковой, что сценарий наконец-то утвержден и принят к производству» (Искусство кино. 1987. №9. С.88.) Чуть позже по решению правления «Союзкино» текст этого сценария будет выпущен на правах рукописи для участников сценарно-производственной конференции 1935 года, и это обстоятельство будет важным для дальнейшей самостоятельной судьбы сценария: он станет основой для новых постановок «Ревизора» другими кинематографистами вслед за М. С. Каростиным и М. А. Булгаковым. Но вскоре вновь, как то было и с прежними картинами, «сгустились тучи и в воздухе запахло новой крупной неприятностью»: этим сценарием заинтересовался сам начальник Главного управления кинематографии Б. З. Шумяцкий — главный гонитель С. М. Эйзенштейна. Возникла угроза того, что повторится история с «Перекопом». Е. С. Булгакова писала в дневнике: «Звонил Катинов (редактор Представительства „Украинфильма“ в Москве. — В. С.) и рассказывал, что Шумяцкому читали сценарий „Ревизора“, что ему он понравился так же, как и Юкову». (Искусство кино. 1987. № 9. С.88.)
Но вскоре и совершенно неожиданно от Каростина потребовали снять пробы фильма с актерами якобы для того, чтобы иметь представление о его режиссерских замыслах. На роль Хлестакова уже был привлечен замечательный актер Сергей Мартинсон, который, однако, мало соответствовал задуманному Каростиным образу, Осипа должен был сыграть актер театра им. Комиссаржевской Иван Штраух, городничего — Геннадий Мичурин, актер Ленинградского театра им. Пушкина, Добчинского — Гнат Юра. Первые отснятые пробы, не имеющие, собственно, отношения к ткани фильма, Каростин, ни о чем не подозревая, передает руководству студии и продолжает работу с актерами. Без ведома режиссера пробные материалы съемок руководством Киевской студии были отправлены в Москву и показаны в Главном управлении кинематографии во время общественной дискуссии в Доме кино, после чего было вынесено решение: «Производство фильма прекратить, работу режиссера определить как формалистическую, а сценарий — как искажающий классическое произведение» (Музей кино. Ф.4. — Оп.1. Д.43. Тетр51. Л.3об) Документы свидетельствуют, что к этому грязному делу травли и разгрома работы Каростина приложили руки многие, но, прежде всего, сам гонитель Эйзенштейна Б. З. Шумяцкий, который высказался на дискуссии так: «В этой фильме отсутствует художественная правда. Постановщик извращает смысл и содержание классического произведения Гоголя. Художественно-декоративное оформление этого фильма сделано приемами сугубо формалистической стилизации. Способный молодой режиссер с первых своих шагов запутался в формалистической паутине» (Искусство кино. 1987. № 9. С.92.) Каростин ничего не знал о просмотрах и дискуссии. Ему просто сообщили, что фильм сниматься не будет. Это был полный разгром! Михаил Степанович впоследствии писал: «В моей жизни произошел тяжелейший разлад, я переживал, может быть, впервые в жизни такой крах, удар, имевший для меня катастрофические последствия» ( Музей кино. Ф.4. оп.1. Д.43. Тетр. 51. Л.3об.)
Почти год Михаил Степанович не мог прийти в себя после нанесенного удара: он не работал, не написал ни строчки, не снял ни одного кадра. ‹…› Однако благодаря тому, что сценарий М. Каростина и М. Булгакова в свое время был издан для сценарно-производственной конференции, он стал широко известен в кругах кинематографистов и не раз использовался при последующих экранизациях «Ревизора».