Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
Алексей Попов ставит кинокомедию по написанному им самим вместе с М. Каростиным сценарию. Это и есть знаменитый фильм «Два друга, модель и подруга».
«Мне хотелось решить такую задачу — найти какие-то национальные, родные, смешные характеры из нашей советской действительности и развернуть эти характеры на родной природе ‹…› создать на отечественной почве некий вариант „Нашего гостеприимства“ (с Бестером Китоном в главной роли). И так же, как там трогательно смешна первая американская железная дорога, так и здесь — пароходишки, шлепающие по мелководным рекам со скоростью три километра в час». ‹…›
Но пародийным ходом с чуть слышным призвуком иронии Попов шел к серьезному и задушевному разговору с экрана, открывал для кино и новый ландшафт, и новый тон, и новые проблемы.
Действие развертывалось в глухом медвежьем углу, в лесном северорусском захолустье. Сам по происхождению провинциал, Попов сердечно любил, великолепно знал и чувствовал маленькие русские города, их трогательно смешных, забавных и добрых обитателей. И был поэтом родной природы.
А кинематографу в ту пору милее всего была столица, трамваи, автомобили, уличная толпа, небоскреб «Моссельпрома» у Арбатской площади — словом, «урбанизм». Попов захотел доказать, что есть у экрана иная прелесть и выразительность: солнечного леса, теней-отражений на водной глади тихого пруда, сосен у опушки, колеблющихся под легким ветерком. «Помню, меня очень радовал и увлекал такой кадр, — вспоминал постановщик. — Я брал цветущий луг, весь смеющийся глазами ромашек, и по этому цветущему лугу вдруг совершенно неожиданно начинает ползти пароходик. Видны его каюты, труба, мачта, а корпус утопает в реке — она тоже не видна, и такое впечатление, что по лугу пешком идет пароход и, посмеиваясь над ним, его обгоняют мчащиеся верхом всадники. Для натурных съемок мы выбирали красивые, задумчивые речушки, поля и перелески». ‹…›
В отличие от спектакля, который оставляет потомкам только легенду о себе, кинофильм позволяет проверить хвалу, молву и оценки современников и по прошествии полувека. В наши дни комедию «Два друга, модель и подруга» не раз показывали по телевидению. Лента излучает талант и тепло. ‹…›
«Два друга, модель и подруга» явилась и одной из ранних лент советского киноэкспорта, была продана в несколько стран. С любопытством смотрели фильм, названный там «Три друга и одно изобретение», в Америке. Писали: «Сделано в манере русского юмориста Гоголя», «Тема серьезна, несмотря на то, что одновременно возникает искренний смех и теплая симпатия к персонажам».
‹…› «одним из основоположников советской кинокомедии», как станут писать в дальнейшем, он [Попов] себя никак уж не считал. Но вторую комедийную картину задумал, снова сам написал сценарий на полюбившуюся тему «конец русской провинции». Снова интригу двигала борьба, сталкивались «технический прогресс» и — с другой стороны — тьма, рутина, предрассудки. Дело было в том, что в маленьком городе под условным названием Отшиб впервые пускали автобус, и этому отчаянно сопротивлялся король местных пыльных дорог извозчик-лихач. Из-за соперничества передового Ванечки, шофера автобуса, и отсталого частника Мити Пылаева происходило множество самых разнообразных происшествий и неприятностей, а среди них и крупная. Фильм так и назывался «Крупная неприятность» («Золотая колесница»). Выпустив весной 1929 года спектакль «Заговор чувств» Ю. Олеши, Попов без промедлений возвращается на «Совкино» и начинает съемки, пригласив в сорежиссеры М. Каростина, своего соавтора по сценарию «Два друга, модель и подруга».
Попов теперь чувствовал себя у камеры «опытным кинематографистом», свободно и раскованно; сняли комедию быстро, весело, она вышла в прокат летом 1930 года и... не имела ни зрительского успеха, ни серьезной прессы.
Между тем «Крупная неприятность» — фильм талантливый, своеобразный, по целому ряду художественных качеств он выше счастливого первенца Алексея Попова. Были, однако, и объективные причины для малого резонанса, или, точнее сказать, непризнания.
Сам постановщик увидел их в слабой драматургии, в растянутости экспозиции, в чрезмерном количестве действующих лиц, среди которых терялся зритель. К этому можно прибавить, что, в отличие от первой комедии, гармоничной, простой и ясной, «Крупная неприятность» была фильмом эксперимента и несла в себе многие свойства и слабости (они же — достоинства) последних картин немого кино, их сложной, переходной формы. ‹…›
Все ‹…› было свежо, обаятельно, пронизано юмором, отлично снято. Режиссер увлекался игрой теней, контуров, замечательно чистых на экране, экспериментировал с замедленной и ускоренной съемкой. Кинематографическая ткань картины богата, даже, пожалуй, слишком. Пронизан юмором, кажется, и сам воздух «Крупной неприятности»: и две эти церкви, глядящиеся друг в друга, деревянные улочки, тихий пруд с утками поблизости от главной площади. Комедию начали снимать в Калуге, продолжили в Угличе, закончили в южном Новочеркасске, а получилось единое и обаятельное пространство кадров.
Но всего было действительно слишком много, и не хватало при этом отбора, цельности, завершенности. «Крупная неприятность», одна из последних немых кинокомедий, попала в число так называемых «забытых лент», предварительно утратив, как это часто случалось при халатном хранении копий, две части, в том числе и эпизоды с участием А. Д. Попова.
Существенно для историков — как кино, так и театра — столь наглядное в комедии «Крупная неприятность» влияние режиссуры С. М. Эйзенштейна. Историки кино, исследователи эйзенштейновского наследия непременно должны включить этот фильм в ближайшее окружение «Старого и нового».
Зоркая Н. На скрещении путей кино и театра // Искусство кино. 1983. № 5.