Режиссер большой формы, преуспевший в отличие от многих постановщиков в его возрасте в
Но и Серебренникову пришлось меняться, адаптируясь под задачу и своих
В царстве Богов мы стыдливые наблюдатели, которым дозволено через дырки в замутненных окнах (действие идет в полуразрушенной теплице, которую зрители окружают) разглядеть мир недоступных и непостижимых. Разговоры их еле слышны. Позже это же пространство оккупируют Рабочие и зрителю позволят пройти через эту теплицу, где облачный олимпийский дымок сменит смрад дешевых папирос. В царствах Правителей и Людей мы — объекты воздействия, на нас, нам на погляд играют свои простейшие любовные драмы Люди и сложнейшие многоходовые комбинации Правители, погружая публику в патоку игры гормонов и амбиций. В финальной сцене, где Рабочие развлекают Богов, зритель становится уже участником действия: его просят крутить сценический барабан, на котором разворачивается Божественная комедия о Пираме и Фисбе.
Меняя функцию зрительского внимания, режиссер добивается от нас погружения, утопания в этом сновидении, которое вовсе не обладает качествами сказки. Напротив, это напряженный, утомительный
Как и на сцене, действующие лица в программке разделены на миры, на царства. Цари, Правители, Люди, Рабочие. И вот тут умная, тонкая, серьезная концепция и — отчасти — объяснение, почему в «Сне в летнюю ночь» нет сна.
В ренессансной модели культуры общество представляло собой слоеный пирог, где при четкой и ясно ощутимой иерархии слои социума полагались друг на друга и были зависимы. Шекспир, смешивая в «Сне в летнюю ночь» человеческий мир, «надчеловеческий» в виде государственной власти, «подчеловеческий» в виде плебса, божественный, трансцендентный мир эльфов и добрых волшебников, а также миры флоры и фауны, показывал единство, взаимность и одновременность процессов, творящихся в космосе и во вселенной. Идеей Шекспира, свободного человека эпохи Возрождения, была взаимозависимость и взаимоперетекаемость слоев — тем более в момент праздника, в момент преображения. На карнавале, в атмосфере всеобщего цветения принцип иерархии сменяется на принцип грибницы, уравненной в правах любви и смерти грибницы. Места в социальной иерархии могли запросто перетасоваться так, чтобы люди из высшего мира соединились в оргиастическом экстазе с людьми из низшего из миров.
Такова философия Возрождения. Но мы ушли далеко от самой прекрасной из всех возможных культурных эпох. И в нашем мире царят иные законы, хотим мы это замечать, признавать или нет.
Перед нами — феномен современного общества: несмешиваемый мир, мир отдельных сегментов, герметично закрытых друг от друга, мир
Это Шекспир эпохи колоссального расслоения общества, которое в России сегодня обострено до крайней степени, до жесткой кастовой структуры. Боги безучастны, Правители аутичны, Люди измождены страстями, Рабочие отчуждены, неприкасаемы.
Боги реализуют себя в оперном величии (Титания Светланы Мамрешевой прекрасно поет Монтеверди), медлительности, недоступности. Среди них ходит одновременно прекрасный и уродливый Цветок, хранящий в себе злой нектар, — полуголый Евгений Даль на стриптизерских каблуках с совершенным телом, анемичными и сверхдлинными конечностями, в чьем лике соединяются и молчаливая святость Иоанна Крестителя, и изощренная порочность Саломеи.
Сцена с Людьми решена в стиле «последнего звонка» — неумелые, но уже уставшие от страсти и пития школьники вступают во взрослую жизнь уже отравленными и познавшими глубину отчания. Здесь, в липких разливах шампанского, в буреломе поломанных судеб, любовь не добродетель и не радость, а тяжкое бремя, обрекающее на бегство, гонения, лицемерие и подлость. Бремя любви Люди вынести не могут, этот дар — не для их слабых организмов. Любовь — мука смертная, а нелюбовь так и вовсе смертная скука.
Сцена с Рабочими беспредельно комична.
Сцена с Правителями максимально приближена к сегодняшнему дню. Диалоги и монологи героев написал драматург Валерий Печейкин. Два Тезея (Артур Бесчастный и Илья Ромашко) в галантных пиджаках, две Ипполиты (Яна Иртеньева и Екатерина Стеблина) в мехах и на каблучках — возлежат на кушетках то ли на сеансе психоанализа, то ли на
Вот собственно это и есть «сон», его реинкарнация в современных условиях. Что такое пространство трансценденции для современного человека? Где для человека, окруженного гаджетами, позитивным мышлением и атрибутами карьеры, кроется мистика? Каков тот Бирнамский или Афинский лес, который должен его отключить от житейской логики и перенести в мир космогонии? Что может оторвать нас от уютной, хорошо организованной здешности? Серебренников отвечает очень точно — это мир бессознательного, мир психоанализа, синефильской грезы. Вот,
Важная метаморфоза происходит в финале спектакля — в его самой красивой, самой изящной сцене. Метаморфоза тут важное и неслучайное слово, так как история Пирама и Фисба играется не по Шекспиру, а по Овидию — Серебренников берет оригинал, а не интерпретацию, смещая смыслы. Финал «Сна в летнюю ночь» — праздник для Правителей, карнавал, где слои должны смешаться, где — раз в год — дарована возможность социального равенства, иллюзия братства. В этот день Рабочие должны показать знати спектакль, развеселить сильных мира сего.
Герои спектакля в спектакле становятся на огромный крутящийся барабан, и Правители вместе со зрителями смотрят и вращают эту кабаретную сцену. Разыгрывается неумелый, наивный аматёрский спектакль.
Здесь реализуется очень важная для Серебренникова метафора. Артист — Божий клоун. В руках богов и любовь и смерть, tod und liebe, эрос и танатос. И только крайне редко, по собственной прихоти боги дают артисту право распоряжаться этими дарами, ключами смыслов. Собственно это и есть таинство творчества: благословенный момент, когда неумелость артиста будет поддержана мудростью и знанием богов, когда совпадут несовершенство человека и благословение, нечаянная радость трансцендентного мира, когда нам на мгновение, на миг дозволят проникнуть в таинственные кристаллические миры, в музыку сфер. Сон в летнюю ночь — метафора жизни — тревожен и страшен, объятия Морфея мучительны и навязчивы, но длятся ради этого мгновения, которое может случится, а может и нет.
Руднев П. Толкователь снов // Театр. Блог. 2013. 25 апреля.